― Грановский поднялся и, обогнув стол, неторопливо приблизился к пленному, ― …свои идеи ты будешь разве только червям продвигать…Первый удар в лицо едва не сбил Кира с ног. Он пошатнулся, навалился на стену и почувствовал кровь на губах. Второй удар всё-таки вывел его из равновесия. Он болезненно зашипел, упав на больной локоть, и тут же задохнулся от пинка в живот. Инстинктивно подтянул колени к груди, пытаясь закрыться. Взявшись двумя руками сзади за ворот тулупа, Грановский буквально вытряхнул Кира из него, только рукава держались на связанных запястьях.
Войдя в раж, Грановский бил ногами без разбора. Перед расплывающимся взором Кира то и дело вспыхивали угли тёмно-карих глаз. Тело превратилось в один скованный комок боли.
Наконец Грановский запыхался, его широкий лоб блестел от пота. Опустившись на колено, взял Кира за ворот и ещё раз ударил в голову. Перед глазами вспыхнули искры, и всё потемнело…
Выплеснутая в лицо ледяная вода вернула Кира в сознание. Он глубоко вдохнул и закашлялся. Взгляд его сфокусировался на Грановском. Тот пил воду из эмалированного ковшика, обмотки на руке были запачканы кровью, лицо не выражало совершенно ничего. Но, стоило ему встретиться со взглядом Кира, как тёмные глаза вновь хищно сверкнули. Выдохнув, Грановский вытер рот обратной стороной ладони и с ухмылкой выплеснул остатки воды на пленного. Кир зажмурился. Лицо горело, в горле стоял вкус металла. Когда Грановский вновь направился к нему, Кир попытался отползти назад, будто был шанс сбежать. Но остатки надежды на спасение испарились, когда на плечо ему наступила подошва солдатского сапога. Грановский тихо рассмеялся и сильно пнул Кира в грудь:
– Кукушка-кукушка, сколько тебе жить осталось?
Второй раз Кир очнулся от резкой жгучей боли и тут же дёрнул головой, хрипло взвыл. Грановский прижимал к его щеке край раскалённой кочерги. За окном уже стемнело, помещение освещалось лишь одной керосиновой лампой, тени от которой делали блестящие глубоко посаженные глаза Грановского ещё более жуткими.
Внезапно распахнулась дверь, спину Кира обдало холодным сквозняком.
– Командир! Там серебряные наступают! ― голос краснолицего равенца звучал испуганно.
Грановский моментально переменился в лице и бросил кочергу на стол, словно тут же забыл о скулящем на полу пленном:
– Строй всех, ― распорядился он, быстро собираясь.
– Есть! ― краснолицый быстро затопал прочь.
Несколько секунд спустя Грановский перешагнул через Кира и вышел следом.
Штора, отгораживающая вход в другую комнату, колыхнулась, и из-за неё выглянуло веснушчатое лицо девочки лет десяти, круглые глаза тут же испуганно расширились. Кто-то одёрнул её, оттащив назад:
– Сказано тебе было, поганка, не высовывайся, ― шикнул старческий голос.
– Ба, он дышит ещё и мигает…
– Вот и пущай. А ты – брысь. Сейчас опять начнут, окаянные… Господи сохрани,
