адепта мне вполне бы хватило и одного Бориса.
На другом полюсе дружбы у меня был Глеб. Мы вместе призывались в армию. Призывались в советскую, а покидали – российскую. И это наложило на нас свой отпечаток. Развал страны был вопринят как личная трагедия. До сих пор нас преследует и не даёт покоя мысль о том, что мы не защитили Родину, не уберегли её.
Глава вторая
Гадом буду
С городом, в котором мне довелось родиться, я подружился только в двенадцать лет. Случилось так, что на четвёртый год обучения я сменил школу. Но в роли новичка мне, к счастью, пришлось пребывать недолго ― уже через два месяца я был своим в доску. И все благодаря Толстому. На уроке истории Толстый поставил под сомнение воссоединение Украины с Россией, за что получил идеологический кол от Археолога ― учителя истории, патлатого неопрятного дядьки с неизменной указкой в руках.
Указка историку нужна была вот для чего: стучать по нашим головам в те моменты, когда мы вертелись во все стороны и смотрели не туда, куда положено – на доску. В течение примерно трёх лет, пока мы изучали историю нашей большой родины, на доске всегда висела одна и та же карта. На ней Археолог умудрялся показать весь событийный ряд – от Рюрика до Николая Второго. И особенно упирал на воссоединение Украины с Россией, которое считал эпохальным. Про эту эпохальность Археолог упоминал почти на каждом уроке. Весь класс, за исключением Толстого, молча с ним соглашался, не имея доводов для возражений ввиду недостаточной подкованности в данном вопросе. Толстый же всегда выступал в роли оппонента. Видимо, он о чем-то таком догадывался, раз имел смелость возражать историку. Может, именно поэтому указка ни разу не коснулась Толстого?..
– Жили себе независимо, а потом зачем-то воссоединились. На самом деле независимость-то как раз и потеряли, – ерепенился он.
Археолог, как правило, терялся: какой-то мальчишка позволял себе нарушать субординацию! Так продолжалось некоторое время, пока я не решился вступиться за учителя. Мне было наплевать на «братские узы» – мне было жаль Археолога.
– Между прочим, когда Украина воссоединилась с Россией, мы стали непобедимы. А до этого нас все побеждали, – с жаром начал я отстаивать идею так называемого братства.
Воодушевившись поддержкой в моём лице, Археолог продолжал с ещё большим пылом:
– Да-да, именно поэтому мы и стали непобедимыми. Именно поэтому!
На перемене Толстый подошёл ко мне и начал презрительно буравить меня глазами. Я стойко выдержал его взгляд, попытавшись изобразить нечто подобное. И кажется – переборщил. В таких ведь поединках главное – не сфальшивить. Иначе не будет эффекта: не напугаешь – могут высмеять, не допугаешь – получишь в нос. Толстый рассмеялся и толкнул меня в грудь…
Ещё в первом классе от брата я усвоил урок: никого не бояться или хотя бы делать вид, что не боишься. Потому что прищуренный взгляд и презрительная усмешка храбреца
