у леса ложусь на видуи взамен кислородной подушки
я охапку сена кладу.
И меня в притихшую полночь
убаюкают сладко ручьи…
Я тебе доверяюсь полностью,
излечи меня, лес, излечи!
Опалиха
Я поднимаюсь с восходом опаловым,
бросаю в рюкзак консервы и спички
и уезжаю в родную Опалиху
под голосистый напев электрички.
…Невеста моя зеленоволосая!
Нам хватит с тобой тишины на двоих.
С зарей на рогах
пугливые лоси
шаги мои слушают в чащах твоих.
Отец по твоим полянам,
пригоркам
с косою шагал, седой от росы, –
и горько ты плачешь осинами горькими
и утираешься мохом трясин.
Глаза бочагов твоих грустными думами
тогда заволакиваются на миг,
и скорбно пустыми глазницами-дуплами
деревья умолкшие смотрят на мир.
Им – вечная память!
А нам – годы долгие!
Загадку жизни зелень таит.
Уйду и я тропинками колкими,
умывшись зеленым дождем твоим.
Уйду…
А сегодня – сочными ядрами
орехов спелых хрущу окрест.
Спасала меня ты грибами и ягодами,
когда несла
земля наша
крест.
О память!
Теперь –
тишина в Подмосковье,
лишь струны сосен –
как струны арф,
да май вскипает пеной морскою,
и соком в июле брызжет трава.
И, разорвав окружение минное,
ты сорвала повязки, бинты…
Но на душе,
моя родина мирная,
опять неспокойно,
тревожишься ты.
И я тревожусь, родная Опалиха,
чтоб зелень волос твоих не опала.
Чтобы в глазах твоих бочагов
светились звезды, плыла синева
чтоб мирно струился дым очагов
и прорастали в земле семена.
В гостях у Венеры
Доброй ночи, Венера!
В такую
неземную прозрачную синь,
может быть, ты о Марсе тоскуешь
и мечтаешь увидеться с ним?
Но орбиты сойдутся не скоро…
Не горюй,
не качай головой!
Я глазами больших телескопов
каждый вечер любуюсь тобой.
Положи мне на плечи руки
из тончайших волокон эфира.
Плюнь на бога войны!
И лучше
полюби апостола мира.
Если горе –
мы в горе суровы,
если радость –
раздайся круг!
Мы
