дышат энтузиазмом и энергией. Они свежи, выглажены и даже улыбчивы. Все меняется на следующий день, когда они устало переминаются с левой ноги на правую, нервно оправляя рукава своих вчерашних рубашек и надоедливо шаркая подошвами не вычищенных туфель. Блеск в их глазах уже замылен и теплится он только благодаря детской наивности. Уже завтра его не будет, конечно же, и в среду они приходят помятыми. Они не только выглядят, но и ощущаются усталыми, потасканными и потрепанными. Каждый похож на того самого медленно спивающегося работника завода, который еще трепыхается в своих жалких попытках не потерять возможность наскрести на бутылку честным трудом. Иногда Кириллу Ефимычу кажется, что между школьниками и этими стойкими алкашами и правда практически нет различий, потому что в наш век от некоторых мальчишек и девчонок разит вчерашней купленной в местном ларьке подслащенной сивухой. Среда становится тем самым поворотным днем для них: теперь у группы взъерошенных воробьев и галок, прислонившихся к стенам, колоннам и жердям ворот нет ничего того, что было еще два дня назад. В последующие два дня в них во всех можно углядеть только лишь медленно иссякающие запасы терпения, но для того, чтобы всерьез за этим наблюдать нужно быть больным извращенцем, не менее, потому что как иначе можно наблюдать за человеком, который по собственной воле наблюдает за чужими страданиями. Поэтому по четвергам и пятницам Кирилл Ефимыч только лишь бросал на площадку перед главным входом печальный взгляд и сочувственно вздыхал, выпуская из побитых годами курения сигаретный дым. Иногда он добавлял к этому ритуалу еще и кивок головы, но то случалось редко. Обычно в зачетные недели или предэкзаменационные сессии, чтобы выразить им свою поддержку и солидарность. Его совесть успокаивало то, что в выходные все они немного придут в себя, погоняются по улицам, сходят в кино или съездят на дачу, и в понедельник он снова увидит их свежими, выглаженными и даже улыбающимися. Пока этот круг повторяется, пока он не дает сбой, есть надежда на то, что у этих детей есть шанс прижиться к любому, даже самому безумному ритму жизни и самому жесткому рабочему графику.
Именно поэтому его так беспокоил и будоражил сегодняшний день.
Ему еще никогда не приходилось наблюдать за сборами школьников в воскресенье. Это казалось ему каким-то неправильным, но в то же время невероятно интересным для претворения в жизнь исходом в сложившихся для одиннадцатого «А» обстоятельствах. Конечно, как и любые дети, обычные дети, они не задумывались о последствиях своих действий, когда методично доводили каждого представителя преподавательского состава до шизофрении, психоза и алкоголизма. Кирилл Ефимыч в свою очередь наблюдал за их выкрутасами с некоей долей юмора и научного любопытства. Особенно это касалась тех самых шести учеников, которых он только что проводил в школу взглядом. Это была образцовая банда аутсайдеров, известная на всю округу, правда слава их расходилась рассказами об индивидуальных подвигах. Осознанно ни Кирилл Ефимыч, никто другой их вместе не складывал, в группу не определял. Все они были независимыми
