горячими потоками, как если бы рядом находилась раскаленная печь, или то мираж. Гарт моргнул, и иллюзия нейтрализовалась.
– Да, – коротышка собрался подержать колун, но, чуть коснувшись, ощутил невыносимый жар, заставивший одернуть длань. – «Лунный жнец», звучит со вкусом…
– Я бы хотел еще раз взглянуть на осенний лес, перед тем как покинуть остров навсегда, – Тор неожиданно привстал со скамьи, – да и Тури не худо бы после навестить, мы все-таки вместе отправляемся. Вы со мной?
Ами, поджав нижнюю губу и скривив подбородок, сразу же отказался, а Гарт и слова не соизволил вымолвить. Тор, пожав широкими плечами, отправился в дорогу один.
– Эй, Тор, – гаркнул недоросль, – после заката придешь?
Но бугай не повернулся – лишь поднял огромный кулак в знак согласия.
– Ты тоже не расслабляйся, дылда… – сказал коротышка и печально задумался. – Придешь как миленький.
Они остались вдвоем: каждого терзали свои беды и трагедии, но Гарту, совершенно ясно, было просто невыносимо.
В голове Эколта собралось слишком много мыслей и тревог. Но одна доминировала над остальными. Перед лицом стоял образ прекрасной голубоглазой девушки с пшеничными волосами и рыбьим хвостиком. Мысли об утонченных чертах заставляли выглядеть полным дурачком. Наверное, он и был дурачком. А когда он воспроизводил в голове звучание ее тоненького голоска… Но как только мысли доходили завтрашнего отбытия из цитадели – острая кинжальная боль пронизывала тело, а быстрый жар проносился с холодных ног до влажного лба.
Послушники начинали выбираться из жилищ.
– Слушай, – произнес Ами тихо, – не мое дело, если не хочешь – не отвечай…
– Говори уже. Хуже вряд ли будет.
– …ты предупредишь Юви о том, что тебя ожидает?
Гарт не предвидел вопроса и, как по обыкновению, веки изобразили чреду цикличных морганий – он даже подозрительно сощурил их:
– А что?
– Да так, – завибрировал голос Эколта, – ей же будет, наверняка, любопытно?
– Сообщу, – широко зевнул недоросль, и не думая прикрыть огромную пасть.
Эстет подмигнул, а уголочки поджал в тугой усмешке:
– Сорвешь букет ароматных хризантем?
– Шутишь? – Неохота заструилась на квадратном лице. – Делать мне нечего?!
– Почему? Сделай ей приятный сюрприз, увидишь, как она вмиг засияет!
– Да пошла она… – Коротышка сплюнул на серый камень тротуара. – Думаю, перебьется как-нибудь и без них.
Как он может так говорить про нее? Что она сделала ему? Эколта покоробило.
– Я без задних мыслей, но скажи, ты хоть любишь ее?
– Знаешь, Амеон, Ювиада меня сейчас волнует меньше всего на свете. Вот если бы она плавать меня научила за пару часов или отправилась бы вместо меня на палубу, то тогда, да – еще можно было бы что-то придумать.
Эколт,
