гравировку. – Неужели… Ты успел?
Тури кивнул и тут же сморщился от боли в шейном позвонке. И зачем только ему сдался этот кусок рыжего металла? Только болтается на шее без надобности и натирает шею время от времени… Однако он сделал это – вернул свой талисман спустя столько лет. Маттэ заплатил сполна, а что может быть прекраснее? Правильно, только если и Люциам заплатит сполна… Но это мечты. Несбыточные мечты, которые Тури потихоньку превращает в цели…
– Этот бой… Поистине ужасное зрелище! Я видел, – Эколт неприкрыто пялился на окровавленные швы в брови, – ты произвел впечатление!
И тут, как по команде, желваки на смуглых щеках Туорэма заиграли. Черты лица сделались острыми, а взгляд сердитым и разгневанным.
«Неизгладимое, полагаю? А, по-моему, я воткнул лезвие в шею тупой мрази? – Тури ударил кулаком по перине и скорчился от спазма. – Да, самой обычной, лысой мрази! И все! И другие поплатятся. В свое время…»
Он молчал – за него говорила мимика.
Послышался крик. Мимо товарищей шмыгнула девчушка. Лекарка. Она мигом направилась к разоравшемуся послушнику. Бедолаге булавой раздробило колено, и любая секунда бодрствования приносила массу пыток. – Лишь отвар в руках лекарки способен погрузить воина в царство блаженства.
Ами оглянулся, не подслушивает ли их кто. Наклонился и перешел на шепот:
– Но почему Маттэ? Ты мог выбрать любого! Зачем рисковать…
Эколт предвидел ответ. Но почему-то спросил. Он хотел услышать это слово лично от него. Но надеялся, что теперь Тури изменится. И сильно ошибался.
– Месть… – дыхание послушника понемногу успокоилось, он сглотнул и нерасторопно продолжил. – Сладкое чувство. Попробуй как-нибудь.
– Он тебя чуть не убил! Право, оно того не стоило! Ты безумец!
– Угу, – устало хмыкнул Тури. – Как и Маттэ. Но мораль басни в другом.
Но неужели… Неужели он изменился? Неужели он оставит свою месть и успокоится? Сейчас он скажет, что готов жить с миром, что война ему больше не нужна? Эколт сдвинул брови и придвинулся поближе, в надежде услышать что-то светлое и благородное.
– В чем?
– Шестоперы – это то еще дерьмо… – Сухо сказал лежебока. – Я за кинжалы!
Нет, разумеется. Всего лишь плоская ирония без примеси воображения.
– Как скажешь, друг… – Ами натянуто улыбнулся и отвел взгляд. – Рад, что твоя месть, наконец, свершилась. Тебе что-нибудь нужно? – промолвил он без особого энтузиазма. – Я могу помочь?
Тури кое-как убрал засаленные волосы со лба и надменно фыркнул. Это ироничная улыбочка пригвоздила Амеона к стулу, она терзала нутро без сожаления. На минуту показалось, что Туорэму даже весело.
– Ха, нет, – произнес он беспардонно. – Наши пути расходятся. Навсегда…
Эстет знал. И эта мысль, к глубокому удивлению, уже не волновала. Она просто прикончила его… Как
