нажали кнопки синхронизаторов и растворились в воздухе.
В тюремном дворе доктор проверял зрачки повешенного.
Некоторые солдаты вставали на цыпочки и следили за манипуляциями врача, будто террорист мог ожить.
Несмотря на предрассветный час, душно было в майском Шлиссельбурге.
Потом над крепостью пошел черный дождь.
Глава 17. НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
Российская Федерация, Москва, наши дни
Сторож котельной – той самой, из-за которой разгорелся сыр-бор, а владельца превратили в крысу – с детства избегал думать о нехорошем. Он страдал от интуиции. Другим ничего. А ему стоило подумать о дурном событии, оно сразу же и случалось. Про таких людей говорят, что у них дурной глаз. Их избегают и боятся.
Егору Гнедому это качество от матери досталось, а матери – от бабки.
Скажете, не бывает такого? Еще как бывает!
Однажды на рыбалке. Поплавок нырнул резко, – так берет большая рыба! – и Егор сказал сам себе: сазан наживу заглотнул. Попался. Семь кило, не меньше. Вот теперь же подсеку, но до берега не дотащу, сорвется. И ведь сорвался! Оборвал, сволочь пузатая, лесу, да ушел на свободу дальнейшего плавания!
В другой раз по малину собрался, лукошко приготовил, сапоги надел. А с утра сверлило: вот выйду по малину-то, и непременно косолапого встречу. Может, не идти? А все ж пошел. Не успел полкорзины набрать – в кустах медведь. Едва ноги унес.
И сейчас в котельной чувствовал: что-то должно произойти. Он совсем не желает, противно даже думать. Но облако невезения уже нависло над вещественным миром, задергались шатуны злободейные.
Котлы гудели ровно, приборы не шалили, но у Егора сосало под ложечкой, ноздри раздувались, пятки угольями жгло. А лицо сделалось пунцовым, как знамя. Не мог он избавиться от предчувствий.
И что же? Заметил в проеме угольного склада мелькание теней.
Оно-то бы и ладно, что тени, возможно, от окошка. Там ничего нет, кроме кучи антрацита, да тачки с лопатою… Это же не работа, а морока одна! К черту котельную, к черту лживого Корсунского, к черту совместительство! За свои же копейки все нервы изведешь!
Однако в следующее мгновение сторож замер.
Первым, щелкая шпорами по бетону, промаршировал мимо него рыжеусый офицер в фуражке набекрень, в потертом кителе при серых от пыли аксельбантах, в галифе и перепачканных глиною сапогах.
Вторым, – шаркая стоптанными каблуками, – объявился чувак при саквояже, похожий на земского учителя.
За ним, цокая подковками, вышагивал другой: блондинистый, худощавый, в твидовом до пят пальто и сером котелке, надвинутом на лоб, так что глаз его Егор не разглядел. Он вел по руку молодую даму, выше себя ростом, которая ступала не по-женски широко.
Едва они поднялись по лестнице, и вышли из котельной, как обнаружился еще один – чернявый юноша, то ли грузин, то ли узбек, в общем, похожий на валета пик, во фраке с оторванным рукавом. Его сторож принял за студента. Студент просверлил помещение глазами, как бы давая
