она, довольно улыбаясь, как будто бы и не было ночью никакого происшествия, вошла. Приказав пленнице встать и полностью раздеться, вновь осмотрела её всю, приговаривая бодрым голосом:
– Ох, и хороша, ох, и прелестна, ох, как же угодил мне мерзавец Беленус, ох, отблагодарю же непутёвого чёрта!
Посадив Элис перед собой на низкий табурет, Мерге обратилась к ней:
– Деточка, судьбы у всех людей разные. Твоя судьба, так уж случилось, в моих крепких руках. И никуда от этого ты не денешься. До самой смерти нам суждено вместе быть.
Внезапно замолчав, она взглядом уставилась в пол и замерла, задумавшись о чём-то своём. Встрепенулась и продолжила, глядя испуганной Элис прямо в глаза:
– Только ты, миленькая, не помирай быстро. Бывшие-то здесь до тебя долго не жили, дохли, как мухи на холоде. Хотя и кормила я их исправно и следила за тем, чтобы в полной тишине и спокойствии находились. Все они здесь, все девять голов, под нами закопаны. – Она показала пальцем в пол и притопнула ногой.– Плясала я на трупах их слабеньких, пока тебя ждала, так плясала, что кости их хрустели, – расхохоталась страшная бабка.
– Вон, видишь, ямы по всей комнате. – Ведьма показала на несколько мест с просевшей на несколько сантиметров землёй. – Мясо гниёт, земля проседает, земля проседает – другим место приготовляет, – рассудительно объясняла Мерге. – И ты там, голубушка, будешь – в своё время. Тоже сгниёшь под этой землёй, удобрив место мёртвой силы.
Элис почувствовала головокружение, кровь отхлынула от её лица, сердце замерло. А ведьма, словно не замечая её бедственного состояния, продолжала спокойным голосом:
– Не бойся, девочка, в смерти-то страшного нет ничего. Никак не пойму, что люди страшатся в могилах гнить, ведь привыкать к неизбежному головой своей надо, а не бояться. Вам, человечишкам бренным, всем суждено удобрением быть, чего уж бегать мыслями своими от смерти. – Мерге ласково посмотрела на Элис. – Кормить тебя хорошо буду, мыться запрещаю, грязная ты должна быть, как месячные начнутся, ни капли грязной крови не теряй. За это бить смертным боем буду. Вот горшок тебе, в него и сливай нечистоты свои, ради них ты здесь, у меня.
Она подошла к тёмной стене, достала из ниши чёрный, воняющий гнилью горшок, сунула его в руки беспомощной девушке и продолжила свои наставления:
– Всё до последней капли чтобы в горшке было, потом, если меня дома не будет, ставь горшок в нишу и зажигай четыре свечи, что стоят там. Чтобы грязной крови много было, будешь отвар, мной приготовленный для этого, пить. От него быстро здоровье-то исходит, но это не моя забота. Коли родители твои дали силу тебе, то дольше, чем эти, немощные, на белом свете продержишься. – Она сильно ударила ногой в землю, послышался хруст ломаемых костей.
– Они-то, дохлятины непутёвые, быстро все кончались, злили меня своими смертями. А ты живи, долго живи, много грязной крови мне дай. Тогда богата я буду, тогда кормить тебя сытно буду до самого конца твоего, – убеждала ведьма.
Элис чувствовала, как волосы на голове шевелились
