Семидольный человек. Опыт историософии. Dominum Haston Walker
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Семидольный человек. Опыт историософии - Dominum Haston Walker страница 12
![Семидольный человек. Опыт историософии - Dominum Haston Walker Семидольный человек. Опыт историософии - Dominum Haston Walker](/cover_pre683479.jpg)
В отличии от гностиков, Плотин (203–270 гг.) считал, что не только какой-то одной эманации уготована встреча с Отцом, но этими же правомочиями наделены и все остальные эоны. Правда, ни Душой[89], ни Умом[90], как таковыми, всё равно нельзя обрести самостоятельность; она могла быть достигнута только через заложенные в нас сущность[91] и влечение[92] к Единому Благу. А коли кто усомниться, что не в тяге к Всевышнему затаена самость, то «думать иначе могут только те, кто никогда не созерцал умопостигаемый мир и даже не пытался его себе представить»[93]. Инструментом, как той же сущностью, отхождения и возвращения к Единому служит Логос и одаряя нас множественностью понятий ещё не будет окончательно означать, что он не велик поступить иначе: определить не разнородность[94], а новую однородность[95]. В рамках сих историософских размышлений, Логос не есть создание одних лишь аллегорий, – такое использование самости смело проименуем ложным, – это ещё и символизация, – сотворение новой общности, – и в этом уже будет состоять истинное предназначение Logos’a, а не его собрата Misologos’a[96].
В уже рассмотренном фрагменте VI 8, 15 примечательно и другое: символ самости не просто нёс в себе потенцию Логоса (обозначение), но и самообозначения. Ум и душа сообразуются только в целостности, ведь именно целое и является целью всякой эманации. Человек – это малое Единое; собрание всех истечений в своём единстве. Собираясь подобно матрёшке, мы обретаем аналогичную независимость, что и Единое; мы сами наделяем себя новым бытием[97] и в этом специфика Логоса: что гностики с мифом о Софии породили бытие объективной реальности, то же плодит и неоплатонизм, но с диаметрально противоположной настроенностью – постулировалось не внешнее, а внутреннее, так сказать, коллекция всех эманаций – от Числа до Души – в облачении внутреннего человека[98].
Используя наработки Платона Климент Александрийский (150–215 гг.) отказался от стоического репертуара[99], полагая, что увлечение трудами своеобразных «античных материалистов»[100] опасна для познания Бога. Уход от стоицизма осуществился через изменение воспринятой версии у Филона Александрийского (25 г. до н. э. – 50 г. н. э.). От стоических вокабул, «христианский иудей» заимствовал категории Logos Endiathetos и Logos Prophoricos, заменившиеся у Климента одним единственным Словом Божьим – Христом[101]. Этим утверждением также опускался дуализм гностиков, столь пылко отрицавших материю. Теперь материя – это божественность в возможности, способная получить своё истинное раскрытие лишь через образ Христа[102].
За Климентом, Ориген (185–254 гг.)
89
«Напротив, будучи как бы согрета теплотою Блага, она [Душа] тотчас пробуждается, чувствует приток новых сил, сознает как бы выросшие вдруг у себя крылья, и тогда воспаряет не только в область ближайше высшую, но и еще дальше, к чему-то иному, еще высшему, к Благу, делаясь все более и более легкой благодаря силе оживающего в ней воспоминания» (VI 7, 22).
90
«Как бы то ни было, но верховное существо, как абсолютно простое и самосущее, ни в чем не нуждается, между тем как второе за ним по степени совершенства существо, Ум, не есть уже в такой же степени самодовлеющее, чтобы не нуждаться в самом себе, то есть в мышлении и познании себя. Поэтому-то Ум может стать самодовлеющим и совершенным не иначе, как если, так сказать, найдет себя во всей целости, то есть приведет в сознание все свое содержание» (V 3, 13).
91
«Познается же Оно [Единое] через то, что происходит от него, то есть через сущность (Логос), через сущее (всякую произведённую эманацию), насколько сущее предполагает Ум» (дополнения в круглых скобках собственные), (VI 9, 5).
92
«Вот таким-то путем, путем отрешения от всего внешнего только и достигается нами свобода и самопроизвольность: Достигается она благодаря действию на нашу душу благо-подобного, даже самого Блага, превосходящего самый Ум, благодаря действию, в котором нет ничего внешнего, побочного, пришлого, потому что оно выше, властнее самого мышления» (VI 8, 15).
93
II 9, 16.
94
«В самом деле, когда душа познает предмет научным образом, то она тем самым выделяет его из единства и сама перестает быть единой, ибо научное знание предполагает употребление дискурсивного разума, а такой разум есть множественность, так что душа в этом случае, удаляясь от единства, ниспадает в область множества и числа» (VI 9, 4). Есть ещё фрагмент, где от той же множественности страдает уже не Душа, а Ум: «Для нас мышление, конечно, прекрасная вещь, потому что наша душа нуждается в Уме, да и для самого Ума – не меньше, потому что для него быть, существовать – означает то же, что мыслить, и, значит, он от мышления и в мышлении имеет самое свое бытие. Поэтому для Ума существенно необходимо быть в нераздельном единении с мышлением, постоянно иметь сознание о самом себе – сознание своего единства в этом своем двойстве; а будь он одно чистое единство, он, конечно, довлел бы самому себе и не нуждался бы в восприятии и в мышлении. Поэтому, если существует пресловутое правило «Познай самого себя», то оно относится только к тем существам, которым, по причине присущей им множественности, необходимо давать в ней отчет самим себе, знать количество и качество ее элементов, чего они первоначально или вполне, или совсем не знают, а равно и того, что в их природе составляет то главное и основное, которым обуславливается самое их существование» (7, 41).
95
«Для того, чтобы стать созерцателем того, что есть Начало и Единое, ему следует найти начало в самом себе, самому из многого стать единым» (VI 9, 3).
96
Лев Шестов. Сочинения в 2-х томах. Том 1. – М.: Наука, 1993. – С. 11.
97
Плотин рассуждает о становлении бытия из Единого относительно Ума, но точно таким же образом человек, как микроверсия Единого, способен также сообщать какой-то части о её приобщённости к чему-то большему: «Он есть из самого себя растущий корень разума и вместе с тем то самое высшее, до которого достигают и на котором оканчиваются стремления всего существующего. Он есть начало и основание того исполинского дерева, которое растет и живет разумосообразной жизнью. Он пребывает в самом себе, но дает бытие этому дереву тем, что наделяет его Умом» (VI 8, 15).
98
Апостол Павел в Послании к Римлянам пишет, что услаждается «законом Божиим во внутреннем человеке» (Рим. 7, 22). Затем во втором Послании к Коринфянам он говорит: «…если и разрушается внешний наш человек, то наш внутренний обновляется со дня на день» (2 Кор. 4: 16; ср. Еф. 3: 14–16).
99
В фрагменте «Стромат» (I, VIII, 40, 1) видна замена Логоса на Христа, а не на понятие как у стоиков, выступающее отдельно в качестве «слова»: «Слово спасения названо здравым учением, ибо преподавший его Логос есть сама истина». Продолжая сравнивать Христа с истиной, Климент критикует представление его понятием: «Верящий Логосу видит вещи в истинном свете, ибо Логос есть сама истина. Тот же, кто не верит изрекшему слово, не верит в Бога» (II, IV, 12, 1).
100
«Смотрите, чтобы кто не увлек вас философией и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол. 2:8) (I, XI, 50, 5).
101
«Вот причина, почему Логос именуется Альфой и Омегой (Откр. 1:8), поскольку только в нем конец оказывается вместе с тем и началом, а завершившись, снова становится новым началом, нигде не претерпевая разрыва» (Там же: IV, XXV, 157, 1). В этой же главе, Христос учреждается в образе самости, через которого только и можно прийти к самому себе: «Вот почему верить в Логоса при посредстве его же самого – значит достичь единства с самим собой, что равносильно нераздельному и нерасторжимому союзу с ним. Не верить же – значит разделяться, разрываться и распадаться на части» (157, 2).
102
«Знайте же, что есть единый Бог, который положил начала всему и пределы. Он невидим, хотя видит все, и неограничен, сам все ограничивая. Он ни в чем не нуждается, хотя в нем нуждаются все, и благодаря ему существует непостижимый, вечный, неуничтожимый, несотворенный все создавший Логосом Его сил», то есть, в соответствии с гностическим писанием, через Его Сына» (VI, V, 39, 2–3).