плечи женщины продолжали вздрагивать, и тогда новая догадка осенила молодого человека.
Стало одуряющее холодно, а воздух вдруг перестал поступать в лёгкие. Ноги сделались ватными, а руки, обнимающие Катрин, наоборот – тяжёлыми, словно гири.
Они сами собой соскользнули с её плеч, Шарль отступил назад, а затем ещё, пока не наткнулся на стол.
– Нет, – сказал онемевшими губами. – Пожалуйста, скажи, что с ним всё в порядке…
– Не скажу! – Катрин отшатнулась резко и теперь уже зарыдала открыто. – Потому что с ним… не всё в порядке! Потому что его нет! Он умер… слышишь, умер от грудной простуды два года назад! А ведь ему тогда едва годик исполнился!
Юноша только вздохнул судорожно, и тогда она продолжила, намеренно желая причинить ему новую боль:
– Ну что, доволен? Всё, как прежде? Ты опять свободен! И нет больше никакой обузы, верно?
И осеклась, увидев его лицо.
– Помолчи, – сказал Шарль, вытирая мокрые глаза. – Пожалуйста, больше ни слова.
Катрин ошарашено смотрела на него. Она так ждала этого разговора, так часто представляла себе, как расскажет о сыне и увидит смятение на его лице. А вместе с ним – досаду и страх. Потому что разве мужчины, узнав о незапланированных отпрысках, реагируют иначе?
А сообщив о том, что их сын умер, отчаянно желала увидеть в глазах бывшего любовника если не радость, то уж точно невольное облегчение от того, что неожиданная проблема разрешилась сама собой, и нервничать по поводу нежеланного ребёнка уже нет нужды.
Увидеть и тогда с чистой совестью возненавидеть младшего из господских сыновей, навсегда излечившись от каких-либо чувств к нему.
Оказалось, она снова ошиблась. Вдвойне. Потому что Шарль д’Артаньян искренне обрадовался новости о сыне, а от её последних слов по-настоящему заплакал.
Эти слёзы ужасно напугали её.
Женщина так привыкла к его сдержанности, что теперь ей казалось просто невообразимым, что бывший возлюбленный способен на такое открытое проявление чувств. Ведь он даже на похоронах Жака, с которым так дружил, не проронил ни слезинки, а тут какой-то младенец… он и не видел его ни разу… неужели Шарль вовсе не такой холодный и бесчувственный, каким хочет казаться?
– Эй… – она осторожно коснулась его руки. – Прости. Наверное, я и впрямь слишком плохо думала о тебе.
Шарль только неопределённо пожал плечами: разве это важно? Резким движением ладони вытер остатки слёз. Хотел заговорить, но вышло не сразу. Горло сдавило, и юноша ещё долго боролся с приступом кашля.
– Как он выглядел? – спросил едва слышно. – Расскажи хоть что-нибудь. Пожалуйста.
– У него были твои глаза, – Катрин снова отчаянно захотелось плакать. – У меня был целый год счастья… потому что я смотрела на него и вспоминала тебя.
– Не надо, – Шарль до крови прикусил губу. – Я не заслуживаю… ни сына, ни такого отношения к себе…
Но женщина
