бы молчать?
Как ты мог…
Тем временем завтрак подошёл к концу. Первой залу оставила кормилица, унеся раскапризничавшегося Ангеррана, следом за ней поспешила Анна. Поль собрался в деревню, мадам Жанна ушла обсуждать с кухаркой детали предстоящего обеда.
Шарль и Пьер остались одни.
Д’Артаньян-старший, склонив голову, рассматривал младшего брата и кривился непонятно.
Лейтенант, которому уже не было нужды изображать хорошее настроение, со вздохом облегчения принялся тереть виски. После бессонной ночи голова болела немилосердно, а во рту прочно утвердилась резкая горечь, забить которую оказалось невозможно ни едой, ни вином.
– Так плохо? – спросил между тем Пьер, а Шарль поднялся:
– Идём, – сказал сухо. – Ты же хотел поговорить, верно?
– А, – сказал Пьер, – опять ругаться будем?
Юноша ничего не ответил, пошёл к лестнице, и старший брат был вынужден последовать за ним.
Однако Шарль повёл его не к себе в комнату, где после ночи с Катрин царил полнейший беспорядок, а в библиотеку.
Последний раз он был здесь, когда разговаривал с отцом и близнецами после дуэли. А теперь вот нет ни отца, ни Антуана… И Жака тоже нет, а он так и не увидел своего сына.
Должно быть, выражение лица всё-таки выдало его, потому что Пьер поспешно сказал:
– Я больше не хочу ссориться, слышишь?
– Ты знал? – спросил его тогда Шарль, а мужчина поначалу растерялся даже:
– О чём?
– Ты ни строчки не написал о том, что умерла Женни. Что больше нет отца Реми, – юноша говорил медленно, с трудом подбирая слова, потому что очень боялся сорваться. – О чём ещё ты умолчал?
– Ни о чём, – сказал Пьер, но уж слишком поспешно.
– Да неужели? – у Шарля от ярости даже губы побелели.
Д’Артаньян-старший не ответил. Он впервые видел брата в таком гневе. Конечно, они и раньше много спорили, ссорились не раз, но никогда ещё у него не было такого лица.
Почему-то подумал, что вот теперь отлично представляется, как мальчишка при своём невеликом росте и субтильном сложении может держать в подчинении роту из ста пятидесяти человек.
Однако помочь в данной ситуации эти размышления никак не могли, а потому Пьер постарался сосредоточиться. Тем более, разговор предстоял непростой, и мужчина ощутил, как в глубине души закипает глухое раздражение.
Вот ведь глупая баба, всё-таки разболтала…
Зачем? Что это уже изменит? И кому станет легче от подобного знания?
Быть может, одной Катрин, и то единственно в том случае, если кормилица решила отомстить своему бывшему кавалеру, что на неё абсолютно не похоже.
А он… он так хотел уберечь брата от этой новой боли, и всё зря. И дело даже не в том, что Шарль теперь злится на него, и, возможно, они уже никогда не будут по-настоящему друзьями, а в том, что Пьер,
