достиг апогея. Негодяй, вырвавший серьгу, кричал высоким голосом, животно счастливый; друзья его мелко, задыхаясь, визжали.
Толик хныкал, заливаясь кровью.
Я такого вынести уже не мог.
– Вы что делаете?! – крикнул.
И вышел из кустов.
Бабочкой появился из кокона.
И сразу пожалел.
Головы перестали гоготать и развернулись ко мне. Мгновение в их глазах жил испуг, но, только я был опознан, веселье вернулось.
Я тоже узнал их. Это был алкоголик Димка, друг детства Толика, с собутыльниками.
– Вы не знаете, кого бьете, – говорю. – Толик – хороший человек.
– Он нам разрешил, – сказал Димка.
Я посмотрел на Толика. Его не волновало ничего, кроме цепочки в руках обидчика.
– Серьгу точно не мог разрешить.
– Извини, пожалуйста, – Димка шагнул ко мне.
– Такое не прощается, – я рефлекторно подался назад и наткнулся спиной на куст.
– Мы не хотели, – Димка снова шагнул.
– Чего идешь? Давай поговорим на расстоянии.
– Хочется кое-что показать.
Единственным, что он мне показал, была его рожа. Волосы на голове были тонкими и редкими. Под ними шелушились перхотные пласты. Широкий алый прыщ между бровей делал Димку похожим на индуску. На лиловом носу висела капля, уже на сносях.
Он поднял загорелый синий кулак и ударил меня в грудь.
Сердце сбилось с ритма, кровь столкнулась сама с собой, текущей наоборот.
– За что? – спросил я, сев на куст.
– За Мишкин забор.
Мишка был невысоким тщедушным мужичком с усталым лицом и пробором на голове. Держал целлофановую авоську с бутылками, навитую на два пальца. Из Димкиных закадык он был самым воспитанным: всю драку мирно молчал, и ни разу не плюнул в Толика, когда плевали все остальные. Я его раньше никогда не видел и о его заборе понятия не имел.
– Не надо за мой забор, – отвел Мишка интеллигентный взгляд.
– Ничего, – сказал Димка. – По справедливости. Сломали забор, надо получить. Помнишь, какой ты был злой?
– Да поставил я уже забор. Нетрудно было. Не стоит из-за меня. Из-за себя бейте.
– А расскажите и мне, – говорю. – А то я не знаю.
– Как не знаешь? – сказал Димка. – Сам поломал и не знаешь?
– Я вашего Мишку никогда не видел.
– Матери моей поломал, – расколол голосом хрипоту Мишка. – Не мне.
– Все равно не понимаю.
– Бабушка Фаня ее зовут, – сказал, который держал серьгу.
Толик лишь того и ждал, чтобы тот отвлекся. Выдернул цепочку из его расслабленной руки и спрятал в карман, после чего успокоился и сел на бумагу.
Этому никто не придал значения. Все смотрели на меня.
– Теперь помню, – говорю. – Но это вышло совершенно
