мне, – сказал Толик.
– Я хочу предложить вам работу.
– Мне не нужна работа, – говорю. – С прошлой еле ушел.
– Мне кажется, мы найдем общий язык, – сказал Кулакевич.
– Это почему?
– Я тоже не люблю работать. Когда вкалываешь в камере, как опущенный, а твои деньги забирает начальник. Я люблю, когда все деньги – мне.
– Это где так получают?
– Не получают. Зарабатывают. В магазине радиотоваров, например.
– Чушь, – говорю.
– Зарабатывают, не сомневайся, но только те, кто ничего не боится. Вы как, ссыкливые?
– Давай ближе к теме.
– Потому я вас и выбрал. Вы нормальные ребята. Не боитесь трудностей. И я предлагаю пойти со мной на дело.
Вот откуда у него на руках оскаленные демоны и черепа, вот что за корявые крестики голубеют на костяшках. Он вор.
– Хочешь грабануть магаз? – спрашиваю.
– Хочу, и зову вас в долю. Мне нужны люди, не засвеченные в криминале.
– Хрен тебе, Кулакевич! – Толик заорал так, будто Саня стоял на соседнем холме.
– Тише будь, – испугался Саня, – зачем так ревешь!
– Хрен тебе, говорю! Подставить нас хочешь? Посадить?
– Ты за базаром следи! На меня никто не в обиде. Я стольким ворам помог. Я профессионал. Вообще лучший в городе.
– Ты же сидевший, – сказал Толик.
– Конечно, – сказал Саня.
– Значит, воровать не умеешь. Попадешься.
– Ах ты падла, – ответил Саня и толкнул Толика в карьер.
Мешок перевернулся и мягко плюхнулся на склон. Толик поехал на нем вниз, подпрыгивая и оставляя ботинками в песке две темных влажных линии.
Доехав до дна, спокойно сел на мешок, снял ботинки и высыпал из них песок.
А я по-прежнему находился возле Сани, и он меня не скидывал, потому что не знал еще, что я о нем думал.
А думал я, что он обыкновенный додик, каких везде полно, и которые еще со школы мне жизни не дают. Нетерпимый и тупой. Он не только тех не любит, кого и я, – он не любит никого.
Я с такой романтикой заигрывать не хочу.
– Как тебя зовут? – спросил Саня.
– Андрей, – сказал я, – но это ни о чем не говорит.
– Толян не знает, от чего отказывается, Андрей. Но так даже лучше. Нам будет больше.
Я не хотел лететь в карьер, поэтому искал ответ.
– Встречаемся здесь же, завтра на рассвете, – продолжал Саня. – В четыре утра. Все, что нужно, я организую.
Басок его перестал быть приторно-вкрадчивым.
– Прости, Саня, – говорю. – Завтра не могу. Честно. Я бы с радостью…
Он наморщил родинку на носу.
– Ну давай тогда послезавтра!
Я глянул на Толика. Тот сидел в карьере с ботинком в руке и смотрел на меня.
– Понимаешь, – говорю, – я и послезавтра не могу.
