при этом обретает многомерность и многозначность, не сводится к ее физическому, химическому, биологическому, психологическому и социальному измерениям – по отдельности или совокупно. Она становится не только интегральным образованием и интегратором всего в мире, но и сама структурируется по ведомым и неведомым пока уровням: внутреннего и внешнего, подлинного и мнимого, истинного и иллюзорного. А это, несомненно, «вотчина» метафизики, концентрирующей свое внимание не столько на горизонтальных пластах бытия, где царит схватка противоположного, сколько на вертикальных осях мироустройства. По мнению А. И. Введенского, известного русского философа, «смыслом жизни называется ее истинное назначение, то есть действительная, но не кажущаяся, пригодность служить средством для той цели, для достижения которой назначена эта вещь».
Такая постановка проблемы принципиально отлична от принятого еще в советской философской литературе понимания смысла жизни как регулятивного понятия, оправдывающего и толкующего морально-практические ценности определенной системы мировоззрения. Регулятивность здесь противопоставлялась «внеисторическому признанию некоей неизменной человеческой природы». На первый план выдвигалась социальная сторона человеческой жизни, ее активно-преобразующая в этой сфере сила, и отвергалась, как пессимистическая и реакционная, всякая «тайна бытия». Социологизаторство привело к тому, что смысл жизни превратился в меру соотношения личного и общественного, в качественный показатель социальной актуализации личности посредством созидательного труда, движущего общество к разумному состоянию. (Современная мода на психологию-психологизаторство ничего, по сути, не меняет, так как на первом плане по-прежнему не человек в его трагическом диалоге со своей сущностью, а личность и ее существование в социуме).
Социально-политическая ангажированность и конвенциальный характер естественно вытекают из такого – чисто регулятивного – понимания смысла жизни. Метафизическое измерение этой проблемы представляется гораздо более сложным и акцентирующим духовные стороны бытия. К ним сейчас приковано повышенное внимание исследователей.
Человек – единственное существо, обладающее интуицией мировой бессмыслицы. Но именно она-то и является свидетельством наличия истинных целей и смысла: музыкальная фальшь слышна уху, чувствующему гармонию; недолжное осознается рядом с должным. Интуиция мировой бессмыслицы, по мнению Е. Н. Трубецкого, органически сопряжена с интуицией смысла бытия: «Всякое искание смысла жизни предполагает некоторое предварительное о нем знание, наличие в сознании ищущего некоторых признаков искомого, по которым оно может быть найдено».
Смысл жизни – метафизическое предположение всех и всяческих человеческих усилий, стремлений и изменений. И в качестве такового он не может быть разъят на части, а представляет собой некоторую целостность. Недаром идею осмысляемого нравственного мироустройства И. Кант включил
