style="font-size:15px;"> Механизм проективной идентификации – один из процессов, опасных для сохранности аналитического контейнера, поскольку он «схлопывает» дистанцию между психикой аналитика и психикой пациента. В культурно-психологическом контексте это проявляется в состоянии мистической сопричастности, условием которого является низкий уровень сознания. Для людей с «тонкими психическими границами» проективная идентификация может оказаться серьезной проблемой, крайние выражение которой – нарциссическое расстройство. Описывая эту проблему, Рональд Бриттон (Britton, 2002) приводит пример Мишеля Монтеня, рассказывающего, как на него влияет болезненное состояние другого человека: он начинает испытывать страдание больного, что, в свою очередь, благоприятно сказывается на последнем (см.: Монтень, 1981, кн. 1–2, с. 91–92). В таком процессе различия между Я и Другим сходят на нет, границы моей психики и психики другого размываются и человек оказывается инфицированным. Конечно, для другого такая предельная эмпатия может оказаться целительной, и в психотерапевтической ситуации может быть весьма эффективным инструментом. Основанный на этих процессах контрперенос Мюррей Стайн назвал шаманическим. Причем, он подчеркивает, что шаманический процесс, в котором психика аналитика «подчиняется качествам внутреннего ландшафта пациента и через этот вид отзеркаливания абсорбирует и отражает болезнь пациента» (Stein, 1996, p.142), не ограничивается случаями аналитиков с проницаемыми границами, поскольку в профессиональные качества аналитиков входит умение ослаблять защиты эго, открывая доступ к процессам на уровне бессознательное – бессознательное.
Шаманический процесс будет целителен, если он осознается, и активируются как внутренние целительные силы пациента, так и целительное имаго аналитика. Условием этого является сохраняемая аналитиком функция посредника, несущего «пограничные черты», когда он, подобно шаману, и «больной», и здоровый», и «знающий», и «ошибающийся» и т. д. (ср.: Лич, 2001, с. 88).
Эта заложенная в самой природе аналитического процесса парадоксальная двойственность, объединение противоположностей, так или иначе описывается всеми исследователями процессов переноса и контрпереноса. В упомянутом выше первом юнгианском исследовании переноса-контрпереноса, проведенном берлинскими аналитиками под руководством Ганса Дикмана в 1970-х годах, описаны два противоположных уровня – ролевой и архетипический. На первом уровне задана антитетическая позиция, обусловливающая расщепленность архетипа, и взаимодействие замыкается на уровне личного бессознательного. В архетипическом переносе и контрпереносе наблюдается обратная картина: и пациент, и аналитик оказываются на глубинном коллективном уровне и вместе переживают всю силу архетипа[26].
На архетипическом уровне наблюдаются психоидные процессы, описываемые психологами и психотерапевтами разных направлений. Например, в берлинском исследовании
«Оба сталкиваются с трансперсональной проблемой, для которой ни у одного нет полного решения, хотя проблема сама по себе может казаться простой и легкой в решении. В ситуации антитетического ролевого переноса два эго отделены и находятся в различных позициях. В архетипической ситуации эго аналитика и пациента находятся, до определенной степени, в состоянии общего понимания и идентификации. Они вместе переживают мощь и власть констеллированного архетипа» (Dieckmann, 1976, p. 35).
