пустяк, – отозвался Курт увлеченно, убрал ногу и снова ее поставил.
– Тебе не суждено этого узнать, потому что я сейчас тебя убью!
– Быть убитым за то, что ты просто пересек вшивую линию в метро?! Япония, ты серьезно?!
Акума принялся толкаться, пихаться и даже не заметил, как сам вместе с Куртом оказался на краю платформы далеко за красной линией, сердито колошматя его на загляденье скучающих в очереди японцев.
…– Какой позор! – вздохнул Акума несколько часов спустя, накрыв пылающее от стыда лицо ладошкой.
– А мне кажется, тебе было очень весело, – сдержанно хихикнул Кицуне. – Не каждый день выпадает возможность подраться с племянником владельца «Глории» в метро.
Пока Акума повествовал об их утренних приключениях, Курт уснул в кресле.
– Вот так удача, правда? – шепнул Гин, поглядывая на спящего. – В документах Куруто-куна действительно сказано, что его опекуном является дядя, Марутин Харетересу, и он действительно работает в «Глории». Но там не сказано, что он владелец. С ума сойти! Теперь понятно, почему Куруто-куну многое спускают с рук.
– Этот парень просто до тошноты богат! – зашипел Акума, наклоняясь к Гину и Кицуне. – Он посещает одну из самых дорогих языковых школ в Токио. Говорю вам, я видел жилой комплекс, в котором он живет, это просто дворец!
– Вот почему ты решил зайти за ним сегодня утром? – сказал Кицуне, подло хихикая в кулак.
– Что? Нет! – вспыхнул Акума. – Ни в коем случае! Я зашел потому… потому что… Короче, я действительно не хотел, чтобы он снова потерялся по пути на вокзал, ясно? Мне плевать, будь он хоть родственником самого Папы Римского, понятно? И клянусь, что отсяду от вас на следующей неделе, потому что этот человек просто невозможен!
– Но ты уже неделю от нас отсаживаешься и все никак не можешь отсесть. А после того, как ты сказал, что Куруто-кун богат до тошноты, я еще сильнее засомневался, что ты когда-нибудь от нас отсядешь.
– Хочешь сказать, я вожусь с ним только ради денег?!
– Ну что ты! Просто дружба гораздо крепче, когда твой друг богат, правда?
– Да пошел ты! Дружить с чокнутыми и безответственными людьми не в моих правилах, какими бы богатыми они ни были!
– Кицуне-кун, – вдруг сказал Гин, одарив Кицуне теплым взглядом, – тебя стало не узнать. Ты просто светишься…
Тот, казалось, раскраснелся до корней волос, смущенно опустил голову и тихо ответил:
– Я просто счастлив, что семпай был так добр и пригласил нас на горячие источники.
– Ну что вы, какая ерунда, – отмахнулся Гин Хасегава. – Это я должен быть счастлив, что вы приняли мое приглашение.
Затем он проглотил подступивший к горлу комок горечи.
Примерно через три часа они добрались до Никко и пешком отправились в усадьбу дяди Гина, на ходу любуясь пейзажами цветущего городка, одного из старейших религиозных и паломнических центров Японии.
– Я думаю, будет здорово, если сегодня мы посмотрим на цветение сакуры и отдохнем
