отношения субъекта к некоему объекту без изменения категориальной структуры индивидуального сознания субъекта (призыв, лозунг, реклама). Второй тип воздействия состоит в формировании общего эмоционального настроя, мироощущения реципиента воздействия (лирика). Третий тип речевого воздействия можно связать с перестройкой категориальной структуры индивидуального сознания, введением в нее новых категорий (конструктов), проявляющихся в классификации, формах упорядочивания объектов, событий (научные тексты) [Петренко, 1990: 18–31].
В практическом смысле оратору необязательно знать, какие категориальные перестройки происходят в сознании его аудитории, однако он должен иметь некоторое представление о базовых механизмах воздействия с тем, чтобы эффективно реализовать свой замысел. Е. Н. Зарецкая предлагает весьма доступную модель убеждения, включающую два этапа – вытеснение и замещение. Процедура заключается в том, что с помощью специально подобранных аргументов оратор вытесняет из сознания своего слушателя определенную систему взглядов, в результате чего в его сознании образуется вакуум (вытеснение). На втором этапе оратор заполняет этот вакуум своей системой взглядов посредством новой системы аргументов (замещение). По мнению автора, «вытеснение и замещение – две совершенно разные процедуры, они могут быть выстроены только последовательно и не могут реализовываться одновременно». [Зарецкая, 1998: 88]. Именно из этих двух процедур и складывается убеждение. Очевидно, что данное понимание механизма убеждения соотносится с третьим типом речевого воздействия в рамках психосемантической модели и отражает, прежде всего, те процессы, которые характерны для реализации убеждения в академическом (научном) дискурсе.
Большинство современных концепций убеждающий речи отличает особый интерес к фактору эффективного взаимодействия говорящего и слушающего, оратора и аудитории как способу оптимизации воздействия, а также к социо-культурному аспекту убеждения.
По мнению А. А. Волкова, «убедительность представляется категорией культурной, а не психологической, если вы не желаете быть убежденным в чем-либо, то никакая логика и никакая риторика вас в этом не убедит. Именно поэтому логика толкует о формальной доказательности, а риторика – о культурной в том смысле, что определенное отношение личности к культуре предполагает нормативную убедительность для этой личности определенных оснований аргументации» [Волков, 2003: 29]. Нельзя не согласиться с этим высказыванием, поскольку любое речевое взаимодействие, и в особенности риторически ориентированное, является культурно детерминированным. В то же время, формы и способы реализации убеждения диктуются и требованиям конкретной ситуации общения, в которой на первый план выступают социальные и психологические составляющие.
Так, анализируя особенности речевого воздействия в публичной речи, Е. Ф. Тарасов подчеркивает его социальную обусловленность. По его мнению,
