пропорции, но и эпатирующий зрителя принципом совместимости несовместимого. Поэтика А. Жарри, обусловленная концепцией бергсонианской длительности, отвергает объективное время, уничтожая границы между прошлым, настоящим и будущим. Концепция длительности, как вечного становления, определяет замкнутость вневременного пространства – «здесь и всегда», – в котором каждый миг связан с вечностью; Жарри очуждает «сценическую» реальность, подчеркивая условность театрального действия. Иллюзия достоверности, как и любое проявление фактографического воспроизведения, разрушается. Парадоксальность мышления Жарри, иронически относившегося ко всем «абсолютным истинам», канонам и догмам, выявляется в его теории патафизики. Определение этой «научной теории», вложенное в уста кукольного персонажа, «доктора патафизики» Фаустролля (чье имя построено на сочетании несочетаемого – вечного духа поиска, сомнения, олицетворенного в знаменитом герое Гете и злого скандинавского волшебника тролля), заложен игровой подход к условности, схематичности литературных топосов. «Патафизика изучает законы, управляющие исключениями и стремится объяснить тот, иной мир, что дополняет наш… Предметом описаний будет мир, который мы можем, – а, вероятно, должны видеть на месте привычного»[40]. Основной тезис патафизики – «исключение есть правило», – парадокс, разрушающие стереотипы и клише обыденного сознания.
«Смех патафизики рождается от сознания очевидности, что каждая вещь такая, какая есть. Это единственное проявление безнадежности»[41].
Патафизика А. Жарри, предваряя теорию тирании дискурсов Р. Барта, разрушает «прописные истины» как средства манипулирования обыденным сознанием, вскрывая условный характер литературы, «несоответствие жизни и слова». «Патафизическая реальность открыта для фантастического и фантазийного черного юмора и любых преувеличений»[42]. Стилевую доминанту драматургии А. Жарри составляет утрированное, язвительное передразнивание, ироническое пародирование всей предшествующей и современной культурной традиции, вызывая аллюзии с «Песнями Мальдорора» (1869) Лотреамона. Но, в отличие от своего предшественника, ограничившегося пародированием клишированного языка литературы, создавшем грандиозную «литературную энциклопедию», Жарри пытался раскрыть не только источник драмы «литературного сознания», но и создать новый художественный язык, адекватный «исчерпывающей полноте литературного высказывания»[43]. Принципы патафизики отрицают приоритетность одних смыслов над другими, предваряя теорию децентрации Ж. Деррида. Инновационные, «маргинальные» идеи А. Жарри изменяют соотношение явлений в литературном процессе, намечая вектор его развития. Теория патафизики определяется стилистикой контрастов, смешением противоположностей, сосуществующих на равных правах: бытийный и бытовой, комический и трагический,
Там же, С. 162.
Там же, С. 167.
Там же, С. 170.
Литературные манифесты западноевропейских романтиков. – М., 1980. – С. 108.
