переломы костей, но и разрывы мягких тканей.
Рыжий хотел похвалить. Из монолога его, равнодушного к желаниям окружающих, можно было понять, что недавно он сам и дружок его, тот, сконфуженный, на кривой гвоздь похожий, оказались случайно недалеко от деревни Травиата, проезжали мимо, а когда вышли поссать в кусты, неловкий юноша грохнулся, повредив конечность. Было воскресенье, они заехали, и Травиат не только перебинтовал, как надо, но дал и какую-то нужную таблетку, а затем долго водил брата по комнатам своей новой практики, показывая картины жены, – акварельные букеты, – развешанные, чтобы создавать для пациентов атмосферу.
И ведь наверняка никакого не было у Травиата чувства к молодому человеку, который, прижав руку к груди, сидел тогда на диванчике черной кожи, дожидаясь отъезда – обиды не было, не было неприязни, а только вежливость и немного интереса, как у всякого врача к увечному. И было стыдно случайному пациенту, смотрел он в сторону, коря себя: зачем вспылил тогда, в том безвозвратном медовом свете? Почему потом не позволил Травиату извиниться? Разве ж трудно было, зная уже тогда все обстоятельства этой, вполне ведь оперной жизни, найти в себе снисхождение?
«Ловите ж, ловите минуты веселья, пока вам судьба их дает».
Вместе
Был он так похож на мужскую куколку, что и прозвали его – «Кен». По имени мужа Барби.
Его потом прозвали, когда уж отыграли, да присмотрелись. Роста среднего, сложен пропорционально, не велик, не мал, не тонок, не толст, аккуратное лицо, карие глаза, а в темно-коричневых волосах тонкий косой пробор, и еще рубашки с ориентальным рисунком синим и бордовым, и чиносы песочные, закатанные понизу, чтоб видно было узор пестрых носков, а еще мягкие матерчатые тапочки. Был он слегка смугл, как от загара, кожа его матово поблескивала. Не то, чтобы из магазина юноша, но имеющий для того необходимые качества.
Прозвали его «Кен», и вряд ли, слыша это прозвище, был он обижен. А если он – Кен, то подруга его, значит, Барби, в чем и она едва ли усматривала что-то плохое.
Она была белокура и стройна, синеглаза, а черты лица ее были мелковаты, включая верхнюю губу, такую тонкую, что казалось, будто она все время закусывает ее и тянет.
Они были вместе.
У них была школьная связь. Не было у нее никаких увлечений, пока в классе не появился он и, посмотрев, как приценившись, предложил ей свою приязнь. Они дружили два последних класса, а выбирая вузы, предпочли те, которые находились в одном городе; там же начали искать квартиру.
Он захотел стать химиком и зарабатывать приличные деньги в пищевой или медицинской промышленности. Она была во всех науках хороша и, не зная, чем хочет заниматься всю жизнь, надумала учиться на инженера.
Квартиру нашли не сразу – так дорог был город. Сначала рыскали в интернете на специальных сайтах, звонили, писали, но дешевое было на отшибе, а на остальное даже не заглядывались. Решили, выгадав пару-тройку свободных
