мы можем стать чем-то цельным. Прекрасным. Главное – помнить, что даже пережаренный кусочек пасты может стать частью чего-то удивительного.
Коэн вновь посмотрел на пасту.
– И раз общество не может пока вырасти до этого, так почему вы должны? Вы семья, которой у меня никогда не было. Я не хочу вставать меж двух огней, но, Макс…
– Ради чего ты хочешь попасть в «Порог»? – перебила мысль Ани-Мари.
– Я потерял след. Многое сделал не так и хочу исправить ошибки.
Все внимательно слушали меня. Кроме Артура: он наслаждался едой и на взрослые разговоры ему было откровенно насрать. Но, обдумывая, стоит ли мне открывать душу в данный момент, слова поневоле вырвались из рта:
– В тот момент, когда мне сообщили, что я ухожу в долгосрочный отпуск без определённой даты и возможного будущего, когда моё имя находилось под запретом целых пять лет, я пришёл в свою полупустую квартиру после развода с женой, залез на самую верхнюю полку, достал старый револьвер, подаренный человеком, которого потерял, – я сделал паузу, вспоминая искорёженное лицо Йозефа, – и засунул его в рот. Тогда должен пронестись гул выстрела, но я сидел так долго, что залил слюной штаны. Я думал. Думал, что именно должен выбрать. Что именно должно пробить: выстрел или справедливость? Видя меня рядом, – с искренним вопросом я обратился к Ани-Мари, которая пыталась сдержать накатившиеся слёзы, – что именно должно было пробить? Ошибся ли я? Мне кажется, что да, но правду я не помню. Кошмары, которые крутятся и крутятся, не дают мне покоя. И, если у меня есть шанс даже не исправить, а хотя бы узнать потерянную правду, которую я не хотел принимать, я хочу это сделать. Ради этого я хочу в «Порог». И я могу помочь тебе.
– Мне? – удивилась Ани-Мари.
– Я знаю, как можно вернуться в наш двор. Я бывал там в вылозки. Знаю тот путь, который не знает никто. Я помогу вам, – смотрел я на Коэна и Ани, – а вы поможете всему миру.
– Претенциозно, – с сомнением скривился Коэн. – Ты совершенно пренебрегаешь своим рассудком, верно?
– Думаешь, там осталась доля здравого смысла?
– Ты не понимаешь опасность своего положения, – закипал Коэн. – Мы рискуем малым, наш план гладок, хоть и страшно оставлять Артура, но вот ты… Ты ведь потеряешь себя.
– Малым? – удивился я. – Мы на пороге второй гражданской войны за фабрику кошмаров.
Меня скорёжило от цитирования Йозефа.
– Я знаю, что мы можем сделать, – в полголоса говорил я. – На крайний случай.
Коэн понял мой взгляд. Мы общались кивками, зная, какие негласные действия предпринимаются там, за пределами разумного.
– У меня нет иного выбора, – продолжал я яростно убеждать двоих под волнующим тиканьем часов. – И я предлагаю помощь.
В знакомые гляделки играли уже Ани-Мари с Коэном. Коэн моргнул первый, выдохнул и вылез из-за стола. Смотрел на Артура, беззаботно поглащающего жирную еду. Масло стекало у него по губам.
– Он до сих пор не говорит, верно? – повернулся к Ани.
Она
