выраженными качествами лидера. Я тут же поинтересовался, – а нельзя ли сделать так, чтобы этот ярко выраженный креативный лидер не околачивался целыми днями у меня возле санчасти и не мешал мне работать? Сделать это очень сложно, серьёзно отвечали вожатые, ибо Света Шумейко – чрезвычайно своевольная и своенравная девочка, очень плохо поддающаяся постороннему влиянию; к тому же, добавили они вполголоса, она на особом положении. Что это значит? – допытывался я у будущих педагогов, но они только закатывали вверх глаза, вздёргивали подбородки и делали квадратные глаза, очевидно намекая на близость Светы к высшим сферам. В общем, ушёл из второго отряда я ни с чем, не скрывая своего неудовольствия: по моему глубокому убеждению, «рабочий и колхозница», как я про себя называл этих вожатых, были лицемерами. Конечно же, им было выгоднее, чтобы девчонка болталась с утра до вечера у медсанбата, а не подрывала им дисциплину в отряде.
В тот же вечер чья-то меткая рука из темноты метнула сосновую шишку прямо в лоб Алевтине Пантелеевне, жене нашего завхоза, когда она выходила из санчасти после принятия таблетки аспирина: у бедной женщины раскалывалась голова. Как легко может заключить даже и неспециалист, попадание твёрдого постороннего предмета именно в страждущий орган Алевтины осложнило её выздоровление; так что я вынужден был уложить полную всхлипывающую даму на кушетку и поставить ей холодный компресс на лоб. (Теперь у меня всегда был запас льда; наличие спирта и холодильника под одной крышей просто-таки обязывало). Перед тем, как отправить пациентку из санчасти, я вышел и тщательно обшарил тёмные кусты, но дерзкий злоумышленник к тому времени скрылся.
На следующий день приехал наш доктор, и я тут же на него насел:
– Пётр Васильич, тут одна девчонка толчётся целыми днями вокруг медпункта, такая себе Света Шумейко из второго отряда. Вы что-нибудь о ней знаете?
Васильич вдруг стал очень озабочен, даже побледнел, что при его краснорожести производило устрашающее впечатление.
– Света Шумейко? Это, брат, серьёзно. И что она, тебе угрожала? Проявляла агрессию? С ножом не кидалась?
– А что, были прецеденты?!
– Пока не было, но угрозы зарезать были, и не раз.
Ничего себе! Да, многого я, видать, ещё не знал об этой милой девчушке.
Я коротко объяснил, в чём было дело. Васильич вздохнул в облегчением.
– Ну, слава богу. Всё не так плохо. А эта Света здесь уже второй год, пятую смену. Её как привозят в июне, так всё лето она тут и торчит.
– Как так? А родители проведывают?
– Ни фига.
«Что это за родители такие? – с лёгким возмущением подумал я. – На всё лето дитя одно в лагере оставляют, хоть оно тресни».
– Трудно ей, наверное; ребёнок всё же.
– Это такой ребёнок, что ну меня на фиг. В прошлом году она дала гари! Затюкала повариху, той пришлось уволиться. Крысу ей дохлую в кастрюлю с борщом подбросила! Та запускает туда черпак, хочет попробовать,
