носом и тут же убежал. Эта же, как её, Света Шумейко, осталась и глядела на меня со злобой.
– Ну, и чего вам надо было этого урода выручать? – сердито спросила она, склонив набок голову и сверля меня своими пронзительными зелёными гляделками исподлобья. Я тут же вспомнил нужные слова и рассмеялся.
– Чё это вы? – недоверчиво спросило дитя.
– «Что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня» – а я всегда думал, что за слова такие отмороженные! А это, оказывается, про тебя!
– Вы чё, больной на всю голову? – невинно спросила девочка.
Я рассмеялся ещё сильнее.
– Нет, только на часть. Вот здесь болит, вот тут. Ой! А здесь не болит. Почти.
– Не, ну, в натуре… Во медиков набирать стали – дурдом отдыхает.
Тут я заметил, что одна коленка у неё опять сбилась и кровит.
– Слушай, как тебя? Света? Смотри, Света – у тебя кровь. Пошли, я тебя обработаю.
Она презрительно хмыкнула.
– Это разве рана? Ну ладно, пошли.
Мы зашли в медсанчасть, и я сразу пошёл в подсобку. Нашёл нужный ключ, достал банку с перекисью, зелёнку и вату. Вернулся в приёмную, поставил всё на стол, стал мыть руки.
Девчонка развалилась на стуле, ногу за ногу, а левый локоть закинула за спинку. Наглая особа, по всему видать. Такая точно, не сморгнув глазом, бросит за шиворот товарищу и сколопендру, и каракурта.
– Спиртянский? – с уважением спросила она, кивая на бутылку.
– Не, просто перекись водорода. А ты чё, потребляешь?
– Перекись? А чё, вставляет? Нужно попробовать. А то полотряда целыми днями по мусоркам шастают, клей ищут. А тут что-то новое: тренд запущу.
Я внимательно посмотрел на неё: было непонятно, то ли она шутит, то ли серьёзно. С этими современными детьми вообще хрен чего поймёшь. Говорила эта пацанка быстро, строчила, как из пулемёта, но была в её речи какая-то странность, чувствовался какой-то почти неуловимый, непонятный акцент; ещё иногда она неправильно ставила ударение в словах. «Наверное, папаша —бывший партийный работник», – подумал я, смачивая вату в перекиси.
Я промыл ей рану, помазал зелёнкой. Она всё вытерпела стоически, молча, без обычных девчоночьих стонов, вскриков и причитаний.
– Ну всё, Света. Можешь идти.
Но идти она явно никуда не собиралась; нахально шарила глазюками по кабинету.
– А вы чё, правда санитар?
– Нет, я студент мединститута. Буду врачом.
– Круто! Гинекологом, небось?
– Хм! Ну почему же непременно гинекологом? Хирургом.
– Говорят, гинекологи больше всех зашибают.
– Кто говорит?
– Девчонки. Но они дуры, конечно.
– И правда, дуры. Хороший хирург всегда больше хорошего гинеколога заработает. Сама подумай:
