отряда.
– Да ну его, этого Круцмана! Шкафом придавленный. С вами хоть поговорить можно нормально.
– Света, ну ты же меня совсем не знаешь! Может, я какой-нибудь маньяк.
– Сексуальный? – при этом детка отвратительно улыбнулась.
Я надул щёки, выпуская лишний пар. Вот ведь напасть какая! Свалилась на мою голову. Нужно было опять менять тему.
– Шумейко, зачем ты вчера облила в столовой киселём вожатую из третьего отряда? Никто тебе не поверил, что это случайно. Весь лагерь видел, что нарочно.
– А чего она уже третий раз к вам припёрлась?
– Она больна, Света, у неё недомогание. Мигрень.
– Знаем мы эту мигрень. Лифчик жмёт!
– Ты грубиянка ужасная, Шумейко. Это отвратительно. Ну, хорошо – а радистке ты зачем в постель ужа сунула? Она думала – это гадюка. От её крика проснулся не только весь лагерь, но и посёлок, а это пять километров по прямой! Шумейко, это не шутки – бедная женщина заикаться стала!
– А чего это я подсунула? Кто видел? Где доказательства?
– Света, ну мне ты это не втирай! Я знаю, что это ты сделала.
– Вы всё знаете, только не летаете!
– Света!!!
– А чего она у вас в кабинете блузку снимала?
– Ах, ты уже и в окно подсматриваешь! У неё спина обгорела, чёрт тебя побери, нужно было мазь втереть!
– Знаю я эту спину: небось трусы булками зажевала от нетерпения.
– Даже если и зажевала: тебе-то какая разница?!
– Большая: это пионерлагерь всё же, а не публичный дом.
– Какой, на фиг, публичный дом – мазь человеку втереть в спину!?
– Знаем мы эту мазь; спина – это только предлог. От спины совсем близко сами знаете куда.
Голова разболелась уже не на шутку. Я пошёл, взял таблетку аспирина, бросил в рот. Запил водой из крана. Вода у них тут была отвратительная.
Я снова сел за стол, потёр виски.
– Света, ты пойми: женщины народ нежный, ранимый, у них то и дело разные недомогания. Вот подрастёшь, поймёшь!
– Чё-то у меня никаких недомоганий нет!
– А раз нет недомоганий, чего ты целыми днями ошиваешься у медпункта?!
Этот аргумент её сразил. Она открыла было рот, но тут же его и закрыла. Задумалась, и вдруг схватилась рукой за сердце.
– О, кстати! Тут вдруг заболело. Ох, как кольнуло! Это от расстройства. От стресса! Вы довели. А ещё медик!
– Да врёшь ты всё!
– Нет, правда, Сергей Иванович, не вру. На этот раз правда. Вот здесь болит. Послушайте меня.
Я пристально всматривался в эти светло-зелёные блюдца. Они были чистые, блестящие, и как будто бы честные. А может, и вправду?
– Ладно. Снимай футболку.
Я пошёл в подсобку за стетоскопом. Когда вернулся, меня ждал новый шок.
– Блин, Шумейко! Ты
