на экономику более радикально, по меньшей мере в краткосрочном плане, поскольку в них не возникает потребности учитывать интересы «бунтующих ограничителей». Напротив, перспектива ликвидации политических ограничителей в рамках революции «сверху» еще менее благоприятна, чем в революциях «снизу». Узость и неопределенность социальной базы установившегося в результате революции «сверху» авторитарного правления делает политический режим чрезвычайно нестабильным, что чревато серьезными политическими катаклизмами в будущем.
Революции и того, и другого типа обычно успешно снимают социальные ограничители, разрушая барьеры горизонтальной мобильности и открывая «карьеры талантам». Некоторые революции с элементами национально-освободительных движений добивались также серьезных успехов в устранении внешних ограничителей: государства обретали национальную независимость, существенно ограничивали возможности зарубежных стран диктовать условия послереволюционного экономического и политического развития.
1.7. Другие способы снятия ограничителей
Поскольку революции, как было показано выше, в большинстве случаев не приводят к радикальному устранению барьеров на пути общественного развития, необходимо остановиться на других способах решения этой проблемы. Ранее мы уже проанализировали такие отличные от полномасштабных революций механизмы, как реформы и революции «сверху». Снятие ограничителей может осуществляться в результате комбинации нескольких способов, перечисленных выше. Так, за поражением социальной революции обычно следует не только политическая реакция, но и активный поиск средств, позволяющих старому режиму не допустить новых революционных потрясений. При этом активизируются модернизационные усилия «сверху», которые существенно отличаются и от попыток реформ в предреволюционный период, и от классических революций «сверху». Основное отличие состоит в том, что старый режим, пытаясь реформировать страну, вынужден принимать как данность то соотношение социальных сил, которое сложилось в ходе революции, и осуществлять активное социальное маневрирование не только в рамках элиты, но и на более широком социальном пространстве.
Консерваторы, вернувшиеся к власти в Германии после революции 1848 г., поспешили завершить аграрную реформу, поскольку они «видели в сельском хозяйстве не только основу национальной мощи, но и противовес промышленному либерализму» (Hamerow, 1958. Р. 219). Они вынуждены были искать золотую середину между интересами растущего предпринимательства и разоряющегося ремесленничества, а также серьезно пойти навстречу интересам рабочего класса. Революция 1905 г. в России также послужила катализатором реформ, направленных, в частности, на разрушение крестьянской общины, которая, вопреки представлениям царской власти, оказалась активной революционной силой. Однако и в Германии, и в России осуществляемые преобразования обычно не выходили за рамки достаточно ограниченных
