Побольше терпения, почаще тренировки – и ты сможешь…
– Что ты! Какая гребля! – раздражённо оборвал его Тод. – Глупая мальчишеская забава! С ней я давно покончил. Напрасная трата времени, вот что это такое! И я прямо-таки огорчён, что такие умные парни, как вы, которые давно должны были это понять, тратят свою энергию на столь бесполезное занятие. Нет, я нашёл совсем другое дело, единственное сто́ящее дело в жизни. Я намереваюсь посвятить ему свои оставшиеся дни и могу только сожалеть о напрасно прожитых годах, о времени, потраченном впустую. Идём со мной, дорогой Рэтти, и пусть твой друг будет столь любезен, что присоединится к нам. Идти нам недалеко, на конский двор. И там вы увидите то… Впрочем, вы сами увидите что!
И Тод направился прямо на конский двор. Рэт недоверчиво последовал за ним. У входа в каретный сарай они увидели новенький цыганский фургон с красными колёсами. Фургон был яркого канареечно-жёлтого цвета, кое-где переходящего в зелёный.
– Ну, что я вам говорил? – воскликнул Тод, надувшись от гордости. – Ваша настоящая жизнь таится в этом маленьком фургоне. Дальняя дорога, пыльный большак, степи, пастбища, горы и долины! Привалы, деревни, посёлки, города! Сегодня здесь – завтра там! Путешествия, перемены, волнения, страсти! Весь мир перед вами и вечно меняющийся горизонт! И ещё, могу сказать без хвастовства, этот фургон – лучший из всех, которые когда-либо были построены. А теперь войдите и посмотрите, какой он внутри. Там всё придумано мной, лично!
Необычайно заинтересованный и взволнованный, Мол торопливо поднялся вслед за ним по ступеням и вошёл в фургон. Рэт только фыркнул, сунул лапы в карманы и не двинулся с места.
Внутри и в самом деле всё было удобно и уютно. Маленькие спальные скамьи, небольшой стол, откидывающийся от стены, кухонная плита, шкафчики, книжные полки, птичья клетка, в которой уже сидела птица. Горшки, кастрюли, сковородки, кувшины и чайники разного размера и вида.
– Здесь есть всё, что необходимо, – с победоносным видом сказал Тод, открывая шкафчик за шкафчиком. – Вот бисквиты, крабы в банках, сардины… Вот содовая вода. Вот – табачок. А там писчая бумага, бекон, джем, карты и домино… – продолжал он перечислять, когда они сходили вниз по ступеням. – Вы увидите, что я ничего не забыл, когда мы сегодня в полдень отправимся в путь.
– Прошу прощения, – медленно сказал Рэт, поскольку он жевал соломинку, – не послышалось ли мне? Это правда? Ты сказал что-то насчёт того, что «мы», да ещё «отправимся в путь», да ещё «сегодня в полдень»?
– Дорогой мой Рэтти! Дружище! – взмолился Тод. – Прошу тебя, не говори со мной таким жёстким и презрительным тоном. Ты же знаешь, тебе всё равно придётся поехать. Я не смогу без тебя обойтись. Поэтому перестань сопротивляться и не спорь. Это единственное, чего я не выношу. И потом, неужели ты хочешь всю свою жизнь проторчать на этой скучной, протухшей, старой реке и жить только в своей норке, а ездить только в лодке? Я хочу показать тебе мир! Я собираюсь сделать из тебя настоящего парня, старина!
– Не
