своим собственным стремлениям[115]. Причем правоприменитель обычно принимает сделанное ему приглашение, в результате чего в политиях, где господствует легализм, для познания совокупности общеобязательных норм требуется изучение не только официально признанных актов правотворчества, но и правоприменительной практики[116].
В некоторых политических телах разных эпох истории человечества степень участия низших подразделений аппарата общеполитийного управления в выработке политики превышает ту, которая допускается очерченными теоретическими конструкциями. Например, это имеет место и в китайской империи в иные, кроме ранее описанного, периоды ее развития, и в республиканском Риме, и в Афинской политии в Древней Греции, и в современных США и Великобритании. Здесь и за пределами того, что позволяется легализмом, у служащих властных структур, составляющих основание пирамиды государственного механизма, в том числе административных и судебных, имеются полномочия по формированию политики, предполагающие «больше свободы усмотрения… чем требуется нуждой в применении неясных по своему содержанию норм»[117]. А именно должностные лица из нижнего эшелона общеполитийных руководящих органов при решении проблем в их сфере ведения имеют право отойти от существующих правовых норм и сформулировать новое общеобязательное правило. Более того, в подобного рода политиях широкими полномочиями по созданию новых норм права зачастую наделены отдельные лица и организации, не принадлежащие к государственному аппарату. Они осуществляют правотворчество в порядке реализации своих юридических прав[118], в частности на заключение договоров друг с другом, а также (если иметь в виду только государства нашей эпохи) на участие в референдумах по поводу одобрения проектов правовых нормативных актов.
Вся правотворческая деятельность субъектов права, не принадлежащих к высшему звену государственного аппарата, как правило, одновременно имеет и правоприменительный характер[119]. Это объясняется тем, что в ее ходе реализуются общеобязательные нормы, исходящие от высших структур государственного механизма, о предоставлении подчиненным им государственным органам, а также иным организациям и лицам правотворческих полномочий. От содержания применяемых таким образом правовых норм зависит мера свободы усмотрения их адресатов, в том числе и подразделений низшего эшелона обшеполитийных органов управления. В большинстве случаев предоставленная им свобода усмотрения такова, что старые нормы права целиком не отвергаются. Обычно, как замечает К.Н. Ллевеллин относительно деятельности обладающих правом на правотворчество низших государственных органов, должностное лицо, сформулировав в анализируемой им фактической ситуации правильную, со своей точки зрения, политическую линию, «лишь модифицирует в соответствии с ней часть содержания существующей правовой нормы, чтобы она вобрала в себя выгоды его линии политики и в таком обновленном виде была реализована»[120].
