и со всем этим, свечкой и спичками, вновь опустился в подвал. Бутылочкин последовал за ним.
Пластиковую бутыль Кожемякин положил в самый низ поленицы, выдернув оттуда толстое полено. Туда же подоткнул пучок лучин, а среди них вставил в стоячем положении свечу – ровно до отметины. Они успеют уйти, прежде чем в подвале вспыхнет огонь. Они будут далеко отсюда. Хитромудрый способ известен с незапамятных времен. Проблема унести ноги всегда была актуальной.
Вдвоем они запрягли коня в легкий ходок на резиновых шинах и погрузили в него телевизор, завернутый в одеяло, – Бутылочкин уговорил взять. Михалыч вновь сбегал в избу и снял с божницы икону.
В небе не было видно ни луны, ни звезд. Далеко за рекой беззвучно вспыхивал и гас «хлебозор» – далекая зарница.
– Ну, все, – вздохнул Кожемякин, – пора. Пошел я…
Он тихо вошел в дом и через минуту вернулся.
– Назад мне хода больше нет. Уходим, Коля… Машина пусть стоит, где стояла. Номер я запомнил, может, пригодится когда. Пора. Уходим. – И вновь взглянул на часы.
Елизаров взял коня под уздцы и повел со двора, мимо кладбища, за болото. Кожемякин разорвал пачку махорки и «пудрил» позади себя дорогу, сидя в телеге задом наперед.
За прудом, около кедрача, махорка закончилась. Они углубились среди кедров в лес и по Пересветовской дороге вышли к покосам. Затем, петляя, переходя с одной тропки на другую, вновь углубились в лес и вышли к деревне совершенно с другой стороны, как раз на задах у елизаровских огородов. Вынули жерди из городьбы и заехали давно непаханой полосой через задние ворота во двор.
Резидент тряс в темноте головой и недовольно фыркал, приглушенно щелкая удилами. На телеге лежало несколько мешков с овсом – конский неприкосновенный запас. Запас на время Х.
«Наверняка это время для коня и для меня самого наступило», – подумал Кожемякин. Он насыпал в торбу овес, надел на конскую морду и только после этого поднялся по высокому крыльцу в дом. Внутри было темно – глаз коли.
– Лампочки зимой кто-то выкрутил, – проговорил от окна Бутылочкин.
– Вот и хорошо, – произнес Кожемякин. – Свет нам сейчас ни к чему. Нас здесь нет. И никогда не было.
Он взглянул на часы: оставалось полчаса. Дом загорится – сначала изнутри, из подполья, незаметно. Он загорится, чтобы похоронить под собой человеческие останки. Впрочем, один из шустрых парней так и остался лежать в избе у печи – для последующего опознания. Позже, может быть, выяснится, что погибший не является полковником Кожемякиным. Да то когда будет. Подобные экспертизы – дело темное и долгое.
Полковник вынул из кармана телефон и набрал «01». До сегодняшней ночи ему уже приходилось связываться по сотовому телефону с городом. Связь была исправной и надежной. Однако на этот раз связь не устанавливалась. И это сулило большой пожар.
– Надо бежать к церкви и попробовать с колокольни!
– На коне. Верхом.
– Его
