до длинных долин, ведущих к Машрапуру, – а завтра к вечеру они успокоятся.
– Они забрали мою жену. Я не позволю ей оставаться там даже на мгновение дольше необходимого.
Шадак со вздохом покачал головой:
– Я бы тоже не позволил, парень. Но ты же знаешь места, лежащие к югу. Разве сможем мы спасти ее, будучи на равнине? Они заметят нас еще за милю.
Молодой человек впервые проявил нерешительность – пожал плечами, сел и положил свой громадный топор на стол поверх маленькой перчатки.
– Ты кто, солдат? – спросил он.
– Был солдатом – теперь я охотник. Охотник на людей. Доверься мне. Сколько всего женщин они взяли?
Юноша ненадолго задумался.
– Что-то около тридцати. Берис убили в лесу, Таилия убежала. Но я видел не все тела – может, погибли и другие.
– Ладно, будем считать, что тридцать. Не так-то легко будет освободить их.
Шорох у двери заставил собеседников обернуться. В дом вошла красивая белокурая девушка. На голубой шерстяной юбке и белой полотняной рубахе запеклась кровь. Шадак встал.
– Йорат умер, – сказала она. – Все умерли, никого не осталось. – Глаза ее наполнились слезами. Она стояла на пороге, потерянная и одинокая. Друсс не двинулся с места, но Шадак, поспешив к девушке, обнял ее и прижал к себе, а после подвел к столу и усадил.
– Не найдется ли у тебя еды? – спросил он Друсса.
Тот кивнул и ушел в заднюю комнату, вернувшись с кувшином воды и хлебом. Шадак наполнил глиняный кубок и подал девушке.
– Ты не ранена? – спросил он.
– Нет, это кровь Йората, – прошептала она. Шадак сел с ней рядом, и Таилия без сил приникла к нему.
– Тебе надо отдохнуть. – Он помог ей встать и провел ее в спальню. Она послушно улеглась, и Шадак укрыл ее толстым одеялом. – Спи, дитя. Я буду рядом.
– Не уходи, – взмолилась она.
Он взял ее за руку.
– Все хорошо теперь, Таилия. Поспи. – Она закрыла глаза, не отпуская его руки, и Шадак сидел с ней, пока ее пальцы не разжались и дыхание не стало ровным. Потом он встал и вернулся в горницу.
– Ты что ж, собрался бросить ее здесь? – спросил он.
– Она для меня ничто, – холодно ответил Друсс, – а Ровена – все.
– Понятно. Ну а если бы убили тебя, а Ровена спряталась в лесу? Каково твоему духу было бы видеть, что я уехал и бросил ее здесь, на безлюдье?
– Но я жив.
– Да уж. Эта девушка поедет с нами.
– Нет!
– Да – или ты пойдешь дальше пешком.
Глаза Друсса блеснули.
– Нынче я убил нескольких человек и больше не стану сносить угроз – ни от тебя, ни от кого иного. Если я захочу ехать на одной из твоих краденых лошадей, я поеду. И не советую мешать мне.
– Я не спрашивал твоего совета, парень. – Шадак произнес это тихо, со спокойной уверенностью, но в душе он, к собственному удивлению, этой уверенности не чувствовал.
