стало видно, что являл собой забытый промчавшимся космическим ураганом монстр.
Да, это попросту домашнее чудовище, и у него имеются, очевидно, свои привычки.
Стреловидные башни и стены девятиметровой толщины не могли обмануть. Гуанин, тимин, цитозин и аденин были у него, как говорится, на каменном лбу написаны.
Этот наш дурацкий век обозначался служебными пристройками. Форма замка стремилась к тузу пик, и господин время Аншар остался бы доволен.
Его латали, наверное, и в одну из стен вмонтировали кус большого орбитального корабля из тех, что запомнились во время посещения ангара в нибирийском космопорту.
Там что-то происходило на заднем дворе. Впрочем, кодировать подобным образом следовало лишь технически. Скорее, это напоминало площадь в небольшом городе, где и всё, что полагается, имеется – и почти таких же размеров, что и в столицах.
Стены из гигантских камней, серых, как сам серый цвет, плоских на стёсах и прилаженных друг к дружке временем, а не торопливыми и вдохновенными руками древнего строителя. Надо бы у Шанни спросить, как называется такой тип кладки. Биллу он напомнил стеночки вдоль южного шоссе на родине. Наехало, как они с Асушкой торопились на встречу к папе-людоеду, а звёзды высвечивали лужайки и предчувствия. И ещё картинка мутно всплыла… Билл, тряхнув башкой, отбросил всё, что сейчас ненужно.
Стены выложены так, что в зацепочку по ним взобраться никак. Напрашивалось представление о том, что вот там на верхотуре можно погладить бархатную подружку-луну, а уж отодрать забавный танец – запросто.
И всё же это двор, притом именно задний. Располагался он у глухой стены здания, несуразно развалистого и кичливого, но имеющего в своём устройстве намёк на одомашненный характер хищника.
В противоположном углу у мощных врат изрядная часть огорожена низенькой оградой. За калиткой почему-то выкопаны две ямы. Толпились люди, топтали землю, отмеченную несколькими холмиками. В радиусе большого танцзала вкопаны небольшие статуи и колёса, кресты и другие символы
– Это что же? То, что я подумал?
Ответа Билл не получил.
Дело двигалось к вечеру, и по всему необъятному двору первая звезда – она же последняя и единственная – расхаживала, как ей заблагорассудится. Сполохи красного на сером оставляя, солнце пряталось неизвестно куда.
И тут же белый день предъявлял свои права – никаких вам теней, а чёрные островерхие деревья показывали вечерний час.
Глянув на эти природный циферблат, они одновременно подумали.
– Который… – Пробормотал Билл.
– К одиннадцати… – Начал Энкиду, и тут громкий голос произнёс:
– В одиннадцатом часе призвали.
В голосе слышалось назидание, вперемежку с горечью. Они сообразили, что это не с ними говорят.
Зловещий и простодушный двор постепенно наполнялся прогуливающимся народом, несомненно, логически связанным с холмиками
