и потолка, или, как его называют на кораблях, подволока.
Обе другие переборки, впрочем, дрожали тоже. Линолеум под ногами вибрировал. Каюта напоминала товарный вагон, который тащат со скоростью километров сто двадцать по разбитым рельсам. Я пробыл в каюте несколько минут, чувствуя, как радость моя улетучивается.
Подводная лодка не отдыхает на дне, дальние походы этого вида кораблей не предполагают заходов в порты – значит, изо дня в день (меня ориентировали месяца на полтора), из недели в неделю предстоит жить в этом изводящем режиме… Я забыл, зачем зашел в каюту, и тут железо ее затряслось и загрохотало так, словно находился я не в подводной лодке, а в огромной кофемолке… Мы, оказывается, пошли средним ходом.
Дальнейший сюжет этой комической микроистории, заключающейся в том, как изящно и безжалостно проучили в соответствии с морской традицией старожилы корабля некоего писаку, проникшего на боевую подводную лодку под видом бывшего подводника, логичен и прост. Гость тщеславно польстился на просторную каюту? Отлично. Вся лодка, да что лодка, весь штаб, если не городок, знают, что эта каюта невозможна для обитания на ходу. Но гость не знает. В запасе у такого развития сюжета участливые вопросы членов экипажа и флагманских специалистов о том, как продвигается роман, и о творческих планах, вопросы о здоровье (слух, сон, зуд, аппетит) и коллективные пожелания приятного послеобеденного отдыха и спокойной ночи. В комплект развлечений команды несомненно стоит занести и обязательные реплики в адрес постояльца великолепной каюты при переключении рукояток управления ходом лодки на полный и самый полный. В результате по лодке, боясь зайти туда, где пустует привилегированная койка, неделями неприкаянно шляется унылая тень, которой теперь уже нигде нет места и которая всем мешает. Смысл ответа команды подводной лодки тому штабному начальству, которое присылает на боевой корабль разных гастролеров, довольно прозрачен. Нечего посылать на корабли, выполняющие боевые задачи, неизвестно кого и неизвестно зачем. Да еще сопровождая явление гостя телефонными звонками. Те моряки, которые плавают, этого не любят.
В действительности же все, в общем, уладилось. Через некоторое время, довольно недолгое, мы похохотали с командиром над забавным сюжетом, разыскали мне и место, где ночевать, и угол, чтобы сидел и писал, и поход оказался недолгим (маневры «Океан»), и расстались мы друзьями, а через два месяца командир приехал в Ленинград и вручил мне медаль (единственную полученную мной в жизни), вероятно, за то, что я все же несколько дней прожил на его лодке в этой «особой» каюте.
Так что же это за каюта? Видит Бог, все предыдущее не стоило бы не только того, чтобы делать это предметом рассказа, но даже упоминания, если бы причины того, почему вышеупомянутая каюта не была годна к обитанию в ней человека, не уходили бы корнями далеко за пределы и прочного корпуса, и легкого, и вообще за пределы не только лодки, но и всего Северного флота…
За
