рассматривались и как возможность карьерного роста, что, к примеру, выразилось «в очередном всплеске былиноведческих публикаций»290. Для широкой публики апофеозом научных изысканий в области «славянских древностей» стали две поздние монографии Б. А. Рыбакова – «Язычество древних славян» (1981) и «Язычество Древней Руси» (1987), обе на основе статей, публиковавшихся еще с начала 1960-х годов. Для этих работ характерен, как замечает Л. С. Клейн, воинствующий патриотизм: « [Рыбаков] был не просто патриотом, а несомненно, русским националистом… – он был склонен пылко преувеличивать истинные успехи и преимущества русского народа во всем, ставя его выше всех соседних. Он готов был готов очищать и украшать его историю291». Опираясь исключительно на отечественный археологический материал и на представление об исторической достоверности фольклора, Б. А. Рыбаков выдвинул гипотезу о «хронологической иерархии» славянского язычества (берегини – Род и рожаницы – Перун и другие боги, на основании средневекового текста игумена Даниила292), построил любительскую лингвистическую теорию значения имен славянских божеств (например, имя «Макошь» толкуется как «Мать счастливого жребия»), со ссылкой на Геродота и исследования трипольской культуры «доказал» автохтонность славян (которые якобы проживали на территории Украины с середины II тысячелетия до н. э.) и т. д. «Такая длинная, глубокая родословная славян» позволила «включать множество разновременных материалов в историю славянского язычества и устанавливать головокружительные соответствия, перекличку через сотни поколений, через многие тысячелетия293».
Обе эти книги сразу после публикации стали библиографической редкостью и до сих пор являются основными источниками информации по «древнерусской жизни» и славянскому языческому мировоззрению для поклонников «родной старины», не принадлежащих ни к научным кругам, ни к родноверским сообществам (о родноверии см. далее); публикации в СМИ и рекомендации на сетевых форумах отсылают всех интересующихся данной темой именно к монографиям академика Рыбакова. Более того, на них ссылаются и некоторые авторы славянского фэнтези – например, Е. А. Дворецкая и М. В. Семенова294. Представляется, что нынешний авторитет этих работ среди читателей и почитателей славянской фэнтези во многом объясняется а) малым количеством и малой доступностью других публикаций на тему славянского язычества в указанный период и б) инерционностью коллективного знания, благодаря которой культурные стереотипы предшествующего поколения усваиваются следующим поколением; иначе объяснить популярность работ Б. А. Рыбакова после издания в минувшие два десятилетия множества исследований по славянскому язычеству, прежде не печатавшихся по цензурным соображениям, вряд ли возможно.
Что касается сферы культурного производства в узком
Такова гипотеза Б. А. Рыбакова; на самом деле об этой генеалогии божеств говорится в компилятивном «Слове святого Григория изобретено в толцех». См.:
Ср.: «…я буквально с раннего детства испытывала жгучий интересе к истории вообще и к Древней Руси в частности. О славянском язычестве тогда материалов было мало, но фундаментальные труды академика Рыбакова, известные всем интересующимся данной темой, я начала читать еще лет в двенадцать. И все это так живо отозвалось в моем воображении, что в возрасте двадцати лет я переключилась на писание исторических романов. Мой вклад в любимый жанр поначалу составили пять романов, все об эпохе крещения Руси» (из автобиографии Е. А. Дворецкой на сайте автора: http://www.zaveta.ru). См. также форум по книгам Марии Семеновой: http://litforum.ru/lofiversion/index.php/t876-50.html. Дата доступа 30 августа 2017 г.
