словно не знала, что сказать.
– Ну, вы что-то про девочку говорили, – начал было он. Супруга его перебила.
– Вот, глядите. Это – детская, – сказала она, показывая светлую комнату, в которой не было и намека на присутствие детей, лишь стены сплошь зайки да мишки с воздушными шарами.
– Там, – тараторила продавщица, тыча пальцем в комнату напротив, – спальня для родителей. А здесь наша спальня, а там дальше – зал. Всем места хватит: и внучке, и молодым, и у вас будет своя отдельная комната, – выпалила та, преданно глядя в глаза Полине Яковлевне.
Селянка посмотрела с грустью на Яшу. Тот сжал ее пальцы в своей ладони…
– Тебе нравится? – спросил он, когда они уже ехали домой.
– Очень, сынок, – ответила вдохновенно женщина. Она уже знала, что этот дворец будет принадлежать ей.
***
Надежда Львовна и Антон Михайлович с нетерпением ждали приезда покупателей. Это было так сильно заметно, что Яша встревожился. Он хмурил черные брови, и все как-то поглядывал в сторону. Что-то тут нечисто. Дом прекрасный, участок великолепный, даже детская площадка во дворе такая, что закачаешься! Вот и спрашивается: зачем продавать, когда, понятно, что лучше не найти?! – думал парень.
Мысли цыгана были близки и теще.
– Такой прекрасный дом, – проговорила Полина Яковлевна. – Извините, что спрашиваю, но почему вы продаете его?
Хозяева сразу посуровели и переглянулись.
– Сын со снохой разошлись, – ответил, тяжело вздохнув, Антон Михайлович. – Они с нами все жили, а потом сын другую встретил.
– Вот дочка и не смогла его простить, да и он сам подал на развод. Уж как мы его уговаривали остаться! – подхватила Надежда Львовна.
– Только сами понимаете, как ей остаться с нами, если разлучница через два дома живет. Вот она и уехала. Дочек, кровиночек наших забрала, – проговорил с тоской брошенный дедушка.
– Вот мы и уговорила ее, Сонечку нашу, что уедем все вместе. Антон вон какой еще сильный, да и я еще кое-чего могу. Как-нибудь проживем. Построили один дом, построим и другой. Лишь бы вместе быть с Любочкой, Ладочкой и Сонюшкой, правда?
Полина Яковлевна кивнула, соглашаясь, но тень, мелькнувшую по ее лицу, дед с бабкой заметили.
– Вы уж нас тоже извините, – вдруг сказал Антон Михайлович. – Мы с женой приметили, что вы родственники, но ведь не муж с женой? Да и на мать с сыном тоже не очень походите.
– Яша мне зять, – ответила покупательница, – детей, когда те родителей теряют, называют сиротами. Мужей, схоронивших жен – вдовцами. Не придумали лишь, как называть матерей, которые проводили своих детей в мир иной.
– О Господи, прости и помилуй нас грешных! – горячо прошептала Надежда Львовна, истово крестясь.
– Вот уж шесть лет минуло, как мы схоронили Свету. Малушка, дочка, совсем и не помнит ее. Зовет меня мамой. Яша сжалился, не забрал девочку. Так и живем, не тужим.
– Бедная
