даже оправданно предположить, что участие в его «становлении» принимали не одни лишь представители нашего вида – человека разумного, но и соперничавшие с нами и исчезнувшие другие подвиды общей популяции, как например, обитавшие в Европе неандертальцы, потомственные «следы» которых, как утверждают учёные, сохраняются в генах небольшой части современного человечества…
Если заглянуть в «Илиаду» Гомера, то слово «честь» употребляется на всём протяжении текста этого литературного памятника о временах Троянской войны. Читатель, увлечённый живостью изложения давних событий и сразу машинально выпускающий это слово из своего сознания, уже, конечно, не задумывается о его «прикладном» значении в каждом отдельном случае. Хотя очевидная «прорисовка» его подлинного смысла, что называется, бьёт по глазам.
Достоинства и претензии на порядочность и правоту, целиком совместимые с понятием чести, автор отмечает в героях поэмы даже когда речь идёт об их участии в грабительских или завоевательных походах, разорении городов и царств, убийствах и пленении воинов и мирных жителей, не исключая женщин, стариков и детей, в дележе награбленного – в соответствии с правом каждого на «свою», подкрепляемую привилегиями или заслугами долю! А что ещё более поразительно, так это то, что в аналогичной неразборчивости представлены не только люди, но и их многочисленные боги, начиная с верховных.
Подобное можно встретить и в гомеровской «Одиссее» и едва ли не в каждом произведении отдалённых веков с развёрнутым сюжетом о достойных внимания реальных или вымышленных героях, их деяниях и подвигах. И здесь речь не только о жанрах античной литературы; в более поздние времена поэты и писатели, употребляя слово «честь», также не упускали возможности придавать изображаемым персонажам черты как бы желательной положительности – опять же и в тех случаях, когда это выглядело противоестественным.
Точно в таком же ключе излагались повествования о событиях и героических личностях во всех без исключения национальных эпосах.
Не подлежит сомнению – уже в незапамятные эпохи понятие о чести, как идеале, существовало в своей почти безграничной универсальности, а в целом оно «составлялось» не как «частное» или местечковое, не какими-то отдельными народами, кланами или племенами, а в значении полном и общем для всех людей, где бы они ни расселялись и ни оказывались. Ведь к тому очень далёкому историческому сроку отдельные их сообщества были уже практически неотличимы по той своей природе, которая нам хорошо знакома до настоящего времени.
Заполучить безотказный инструмент самооценки по всему спектру деятельности сообществ и их членов, а как раз им, таким инструментом, должно было стать названное понятие, – видимо, к этому подталкивала их насущная и постоянно возраставшая потребность в усовершенствовании социумной жизни, чему, кстати, нет окончания поныне.
Наверное, не обходилось при этом и без интерпретаций и вариаций… Что ж, без них, видимо, вряд ли бы стало возможным
