рекламодатели опять рекламой завалили…
А это значит, мало места для статей, мало возможности для заработка. Впрочем, никто не ругает издателя за то, что тот гребёт деньги лопатой с рекламы, но с журналистами делиться не расположен и гонорарную ставку поднимать не собирается. Зачем такое болтать вслух? И у стен есть уши. Друзья? Лучший тебя предаст и заложит начальству. Незаменимых у нас нет.
Неприятно, что мне сегодня угрожали по телефону. Говорю об этом в курилке. Никто особо не удивлён. Хотя и радости на лицах тоже не читаю. Открыто злорадствовать никто не решается. Сообщаю на всякий случай, для страховки, а вдруг меня и вправду завалят. Хотя, спрашивается, зачем говорю? А на автомате. Случись что, разве кто-то стал бы серьёзно расследовать в этой стране, которая насквозь прогнила и закоррумпировалась?.. Хотя, если полиции не заказали не расследовать, то она и расследует, и находит. Убийц. Моих. Тьфу. Меня не должны убить. Не должны. Не могут, – убить, это стоит дорого, тысяч пятнадцать евро, никто не захочет вкладывать в мою смерть такую сумму, местным геям жалко, а западные геи не будут инвестировать в убийство гомофоба, потому что это недемократично. Хотя у кого-то может соскочить крыша, как у моего несостоявшегося убийцы, от этого никто не застрахован.
Коридор у нас белый неоновый от света ламп и чёрный от пола. Навстречу цветистая редактриса:
– Привет! Как у тебя с полицией? Не переживаешь, что извращенца жизни лишил? Ну, и правильно! Одним больше, одним меньше, бабы-разведёнки новых нарожают. Тебе надо развивать успех. Продолжай писать об убийствах на почве сексуальных отличий, памятуя о нашем либеральном направлении. Можешь припомнить все эти случаи, когда жёны отрезали члены неверным мужам (похоже, эта тема ей близка), а также, обязательно, проедься по церковникам, припомни всех этих католических извращенцев, и не забудь про православную церковь, где пойманных священников меньше только потому, что Россия слишком отсталая и закрытая страна, а Путин всех прикрывает, только осторожно так, без фанатизма, чтобы не оттолкнуть наших консервативных читателей.
Отвечаю в духе ну разумеется. Иду на рабочее место. Сажусь за компьютер. Включаю. Смотрю в монитор. Нахожу в информационных агентствах и в открытых источниках массу историй. Смотрю в око компьютера. В окно. На коллег. На стеклянную стену, за которой главный редактор, то есть редактриса, проводит летучку завотделов. Перевожу взгляд в окно. На монитор… И не могу родить ни строчки. При чём, насиловать себя тоже не желаю.
Опыт показывает, что, если выработан мозговой ресурс, то, как себя ни заставляй, а ничего дельного не напишешь, потом всё равно придётся файл со стыдом стереть. Иду за стекло под пресветлые очи.
Отпрашиваюсь:
– Не могу писать.
Редактриса:
– Это плохо.
Заместитель:
– Покажи мужской характер. Развей успех!
Да ну вас всех нахуй, бормочу про себя, а вслух говорю:
– Развивать
