ни возьмись я слышу: «Да-да-да». Меня как кипятком за шиворот ошпарили. Медленно оборачиваюсь, и вижу…
Собеседник увлеченно и долго отхлёбывает из бутылки, потом кряхтит, смотрит в небо.
– И чего? – прерываю его занятие.
– За мной следом идёт большой чёрный пёс, – и Гунтис, Гунарс или как его там, заглядывает мне в глаза. – Бродяга идёт и хромает. И лапы с когтями по асфальту цокают «да-да-да».
Его история меня не трогает, но разговор поддерживаю:
– Да-да-да, – отвечаю, – так бывает. Сатана хром, и он именно в образе собаки и являлся Фаусту. Как чёрный пудель.
– Да какой пудель! – визжит новоявленный приятель. – Это собака Баскервилей!
Опять заглядывает в глаза и заливисто смеётся:
– Ну, как? Напугал я тебя?
– Мне всё равно, – отвечаю. – До лампы. До фонаря. До латерны.
– Ты надо мной издеваешься! – вдруг взвивается собеседник. – «Латерна»? Ты меня передразниваешь!
Его рука вылезает из кармана, а в руке – тот самый сегодняшний нож.
– У меня и в мыслях не было издеваться, – стараюсь оставаться спокойным и не смотреть на сталь. – Что ты, что ты.
Однако интонации у меня помимо моей воли ироничные.
– Ха-ха-ха! – опять смеётся визави.
Молчу.
– Ты на меня не обиделся? А? – и он меня хлопает по плечу.
– Да немного, – отвечаю. – Интересно было бы посмотреть на человека, которого не обижают попытки изнасилования.
– Как ты стоял на коленях, а? – он меня толкает плечом. – Укусил меня! Мастер!
– Когда жить захочешь, ещё и не на то пойдёшь, – реагирую. Не развиваю темы, как я им дал пизды. Зачем.
– Слушай, а теперь по чесноку, – и он опять хлещет алкоголь, запрокинув голову, и снова смотрит мне в зрачки, так что становится страшно. Его зрачки большие. Потом ясно и чётко произносит:
– Неужели же ты не хотел бы, чтобы на тебя напали и тебя изнасиловали?
– Мне нечего сказать.
Визави опять повторяет:
– Неужели ты не хотел бы? Чтобы тебя изнасиловали? Может, понарошку, но изнасиловали бы?
– Нет, – говорю. – И понарошку не хотел бы.
– Значит, ты не знаешь?
– Нет, – отвечаю. – Не знаю. Знаю только, что мне этих шуток и даром не надо.
– Парк «Аркадия» – место наших ролевых игр. У тебя вид был такой гейский. Или мне показалось, что ты из тех, которые сюда приходят, чтобы стать геями. Пройти посвящение. Хотят, чтобы их понарошку, но изнасиловали бы. Есть среди нас и такие. А у тебя в левой руке была газета. Это условный знак.
– Нет, – говорю.
– Что нет?
– В левой руке не могла быть. Левая у меня болит. От работы на компе, – привычно вру. –
