русского языка? – поинтересовалась государыня для начала.
– Я стараюсь, – ответила Лиз, – Русский язык очень трудный. Но я усердна и настойчива.
– Eh bien, que, et pour le moment nous parlerons sur français (ну, что ж, тогда мы поговорим на французском) – улыбнулась Екатерина, – Ну, скажи мне, девочка моя, как живется тебе здесь?
– Благодарю, Ваше императорское величество, хорошо, – ответила она.
Екатерина взяла кофейник и наполнила чашку для Лиз:
– А как Александр? Не обижает тебя?
– Что Вы, Ваше величество, как можно. Александр очень мил и добр ко мне.
– Надеюсь, ты понимаешь, моя милая, – проворковала Екатерина, – Что все женщины Европы, сейчас чёрной завистью завидуют тебе. И я хочу, чтобы ты понимала, какая честь впала на твою долю. Ты всё время должна помнить о том, что тебе надлежит соответствовать возложенной на тебя благородной миссии.
– Я помню, матушка, – пролепетал Елизавета.
Екатерина прищурила глаз:
– Знай, ведь я смотрю на тебя не просто, как на невестку внука, – она сделала паузу, – А как на супругу будущего императора.
Елизавета похолодела:
– А что с Павлом Петровичем?
– А разве не видно? – ехидно фыркнула императрица, – Я должна быть не в своём уме, чтобы оставить ему корону! Для чего? Чтобы он превратил Великую Российскую империю в Прусскую провинцию и погубил всё, что с таким трудом создавалось мною на протяжении тридцати лет! – она отхлебнула кофе и почти швырнула чашку на столик.
Лиз вздрогнула. Императрица смахнула платком со стола кофейные капли:
– Хоть я сама и немка, но я прожила здесь большую часть жизни. Я люблю Россию, и это не пустые слова. И, как императрица, я должна думать о будущем страны. И не дать ей погибнуть. А потому, девочка моя, ты должна мне помочь.
Лиз сидела ни жива-ни мертва, понимая, что сейчас, сию минуту рискует быть вплетена в заговор государственного значения. Императрица продолжала:
– Согласно закону о престолонаследовании, изданному Петром-I, император волен сам назначить себе наследника. Я бы сделала это смело, указав наследника в завещании. Но все дело в Александре; он боится. И меня пугает его неуверенность. Хотя я знаю, что он будет блестящим императором, возможно лучшим за всю историю дома Романовых.
– Что же я могу сделать? – робко поинтересовалась Елизавета.
– Душа моя, ты его жена. Он тебя любит, а значит, слушает. Ты должна его уговорить. Не сразу! Постепенно. То здесь, то там невзначай; намёками, примерами. Ну, деточка моя, ты – женщина и должна уметь пользоваться женскими хитростями и уловками, чтобы подчинять себе мужчин и заставлять их делать то, что ты хочешь. А с влюбленным мужчиной это должно быть и вовсе несложно, ты меня понимаешь?
– …Д —да, – запнулась она.
– Ты ведь хочешь стать императрицей? – пустила в ход веский аргумент Екатерина.
Но Елизавета не ответила; она совершенно
