для королевской четы, Марии Стюарт довелось прочувствовать печальную сторону своих обязательств правительницы. Она должна была присутствовать на казни мятежников, должна была наблюдать – и это мгновение оставит глубокий след в ее душе и, возможно, вспыхнет подобно волшебному зеркалу в другой, ее собственный час – как живого человека с завязанными руками прижимают к плахе, как палач одним сильным ударом, с глухим, скрежещущим и гулким звуком опускает топор на шею и брызжущая кровью голова катится по песку: этот образ достаточно жесток, чтобы стереть из памяти блестящий день коронации в Реймсе. А затем дурные вести понеслись одна за другой: ее мать, Мария де Гиз, управляющая Шотландией, умирает в июне 1650 года, оставив унаследованную страну в пучине раздоров и волнений, с войной на границе, английскими войсками глубоко внутри страны, – и вот уже Марии Стюарт приходится носить траур вместо праздничных нарядов, о которых она мечтала в детстве. Любимая музыка должна умолкнуть, любимый танец – остановиться. А костлявая рука уже снова стучится в сердце и двери. Франциск II слабеет с каждым днем, бегущая по венам отравленная кровь тревожно бьется в висках, шумит в ушах. Он уже не может ходить, не может ездить верхом, с места на место его переносят прямо на ложе. Наконец воспаление прорывается гноем в ухо, но врачи уже не знают, как помочь, и 6 декабря 1560 года страдания несчастного юноши обрываются.
И – какой трагический символизм! – сцена между Екатериной Медичи и Марией Стюарт вновь повторяется у постели умершего. Едва с губ Франциска II сорвался последний вздох, как Мария Стюарт, переставшая быть королевой Франции, уступает в дверях место Екатерине Медичи, младшая королева пропускает старшую. Она больше не первая дама в королевстве, снова всего лишь вторая; за один только год оборвалась ее мечта, она перестает быть королевой Франции и становится той единственной, которой была с первого мгновения своей жизни и останется до последнего: королевой Шотландии.
По правилам этикета французского двора строгий траур вдовы короля длится сорок дней. Во время этого неумолимого затворничества она ни на миг не имеет права покинуть свои покои; в первые две недели никто, кроме нового короля и его ближайших родственников, не имеет права навещать ее в этом искусственном склепе, затемненной и освещенной лишь свечами комнате. В отличие от обычных простолюдинок, в эти дни вдова короля носит не мрачный черный, этот извечный цвет траура, а белый, ибо ей одной подобает одеваться в «Deuil blanc»[13]. Белый чепец над бледным челом, платье из белой парчи, белые туфли, чулки и только черная траурная повязка над этим чужим лицом – такой траур носит в те дни Мария Стюарт, такой предстает она перед нами на знаменитом полотне Жане, такой описывает ее в своем стихотворении Ронсар:
Un crespe long, subtil et délié
Ply contre ply, retors et replié
Habit de deuil, vous sert de couverture,
Depuis le chef jusques à la ceinture,
Qui s’enfle ainsi qu’un voile quand le vent
Soufle la barque et la cingle en avant,
De tel habit vous étiez accoutrée
Partant,
Белый траур (
