в страну верующую католичку, сторонницу ненавистных месс. Они открыто заявляют, и английский посол с восторгом сообщает об этом в Лондон, пишет, что «необходимо задержать отплытие королевы в Шотландию еще на несколько месяцев» и что «если бы они не были обязаны подчиняться ей, то им вообще не хотелось бы видеть ее». Однако втайне они давно вели дурную игру, они пытались предложить королеве Англии в качестве супруга ближайшего претендента на трон, протестантского лорда, графа Арана, и таким образом, в нарушение всех прав, вложить в руки Елизаветы корону, недвусмысленно принадлежащую Марии Стюарт. Точно так же не может она доверять своему собственному единокровному брату Джеймсу Стюарту, графу Меррею, который приехал к ней во Францию по поручению парламента Шотландии, ибо он как-то опасно близок с Елизаветой и, возможно, вообще состоит у нее на службе. И только ее быстрое возвращение домой может своевременно задушить все эти мрачные подковерные интриги, только благодаря унаследованному от предков, королей из династии Стюартов, мужеству она сможет утвердиться на престоле. Поэтому, чтобы не потерять вторую корону за год, Мария Стюарт, с тяжестью в душе и терзаемая мрачными предчувствиями, наконец решается последовать зову, который идет не от чистого сердца и который она и сама слушает всего лишь вполуха.
Однако, не успев еще ступить на землю своего королевства, Мария Стюарт уже прочувствовала на себе тот факт, что Шотландия граничит с Англией и что королева в этой стране не она. У Елизаветы нет ни причин, ни желания облегчать жизнь своей сопернице и претендентке на корону, и ее государственный секретарь Сесил с циничной откровенностью поощряет ее враждебное поведение: «Чем дольше царит неуверенность в вопросе шотландской королевы, тем лучше для дела Вашего Величества». Ибо жива еще обида из-за предъявленного на бумаге и гербе притязания на трон, хотя в Эдинбурге послы Шотландии заключили договор с послами Англии, в котором обязались от имени Марии Стюарт признать Елизавету полноправной королевой «for all times coming», то есть на веки вечные. Однако позднее, когда договор привезли в Париж и необходима была лишь подпись на, несомненно, действительной сделке, Мария Стюарт и ее супруг Франциск II уклонились; ей не хотелось уступать, и она, перед которой однажды несли герб с притязанием на английскую корону, не намеревалась сдаваться. В крайнем случае она была готова не выдвигать свое право в политике, но ни за что и никогда она не пошла бы на то, чтобы открыто и искренне отказаться от своего наследия.
Вот только Елизавета не готова была терпеть подобную двусмысленность, эти и «да», и «нет». Она заявила, что раз послы шотландской королевы подписали договор от ее имени, то Мария Стюарт обязана считаться с этой подписью. Елизавете мало признания «sub rosa», то есть тайно, ибо для нее, как для протестантки, у которой половина королевства все еще страстно исповедует католицизм, католичка-претендентка угрожает не только трону, но и жизни. Если вторая королева
