итальянских зеркалах и перебегающего от стены к стене, ни дорогих тканей, ни блеска золота и серебра. Здесь не было двора уже много лет, в заброшенных комнатах не звенел смех, с момента смерти ее отца королевская рука не обновляла и не украшала этот дом: даже тут в лицо ей пустыми глазницами таращилась нищета, древнее проклятие этого королевства.
Едва прослышав о том, что в Холируд вернулась королева, жители Эдинбурга в ту же ночь отправились приветствовать ее. Неудивительно, что их приветствие в сравнении с изнеженным и избалованным вкусом французской знати показалось грубоватым и простоватым; у граждан Эдинбурга не было «musiciens de la cour»[21], которые могли бы порадовать слух ученицы Ронсара нежными мадригалами и изысканными канцонами. Они могли лишь чествовать королеву своей страны по дедовскому обычаю, собрав валежник, которого только и есть в избытке в этих скудных и негостеприимных местах, чтобы озарить кострами темную ночь, а затем собраться у нее под окнами и сыграть на своих волынках, дудках и других нескладных инструментах нечто, что казалось им музыкой, а изысканным гостям – адским шумом. Кроме того, они грубыми мужскими голосами пели псалмы и благочестивые песни, поскольку мирские тексты священники-кальвинисты запрещали; больше ничего они при всем желании предложить не могли. Но Мария Стюарт радовалась такому приему или, по крайней мере, продемонстрировала радость и приветливость. Поэтому хотя бы в ту первую неделю после прибытия впервые за несколько десятков лет между королевой и ее народом царило взаимопонимание.
И королева, и ее советники пребывали в плену иллюзий относительно того, насколько неизмеримо тяжелая задача стоит перед этой совершенно неопытной в политическом смысле правительницей. И пророческими оказались слова Мейтленда из Лентингтона, самого умного человека среди шотландской знати, написавшего по прибытии Марии Стюарт, что оно неизбежно станет причиной невероятных трагедий («it could not fail to raise wonderful tragedies»[22]). Если даже энергичный, решительный человек, правящий железной рукой, не мог сделать так, чтобы в стране подолгу царил мир, то как это сделать девятнадцатилетней женщине, забывшей свою страну и совершенно не умеющей править! Нищая страна, продажная знать, для которой хороши любые поводы к войне, множество кланов, которые живут в вечном раздоре друг с другом и только и ждут возможности обратить свою ненависть в гражданскую войну, католическое и протестантское духовенство, свирепо борющиеся за главенство, опасная соседка, которая всегда начеку и которая умело находит поводы для подстрекательства к мятежу, и в придачу враждебность великих держав, безжалостно пытающихся вовлечь Шотландию в свою кровавую игру: таково положение дел, доставшееся Марии Стюарт.
В тот миг, когда она вернулась в свою страну, эта борьба оказалась на лезвии ножа. Вместо полной сокровищницы она получает от матери роковое наследие, поистине «damnosa hereditas»[23]: религиозные распри, калечащие
Придворных музыкантов (
Не сможет не породить удивительных трагедий (
Утерянное наследие (
