достоянием распущенных монастырей, пользовался войной, и от всякого улова его невод был полнее всего. Он без зазрения совести принимает субсидии от Елизаветы, а когда королевой стала его сестра Мария Стюарт, ей пришлось признать его как самого богатого и могущественного человека в стране, достаточно сильного, чтобы никто уже не мог его отстранить. Королева стала искать его дружбы скорее из нужды, чем из искренней симпатии; чтобы укрепить собственную власть, она отдала в руки своего единокровного брата все, чего он желал, подпитывала его неутолимую жажду богатства и власти. И теперь руки Меррея – к счастью для Марии Стюарт – действительно надежны, они умеют удерживать и умеют уступать. Будучи прирожденным государственным деятелем, Меррей проявил умение найти золотую середину: он протестант, но при этом не иконоборец, патриот Шотландии и при этом пользуется благосклонностью Елизаветы, крепко дружен с лордами и при этом умеет в нужный момент показать им кулак – в целом перед нами холодный, бездушный и расчетливый человек, которого не ослепляет блеск власти и удовлетворяет исключительно она сама. Столь необыкновенный человек – невероятно удачное приобретение для Марии Стюарт до тех пор, пока он на ее стороне. И вместе с тем – невероятная опасность, как только пойдет против нее. Даже насквозь эгоистичный Меррей, будучи связан с ней кровным родством, понимает, что в его интересах держать при власти именно ее, поскольку, окажись на ее месте любой из клана Гамильтонов или Гордонов, – и он ни за что не даст ему столько неограниченной власти и свободы в правлении; поэтому он с удовольствием отдает ей представительские функции, без зависти наблюдает за тем, как в торжественные моменты ей подносят скипетр и корону, – прекрасно понимая, что истинная власть сосредоточена в его руках. Но в тот миг, когда она попытается править самостоятельно или ослабить его авторитет, схлестнутся гордость одного Стюарта с гордостью другого. Ведь нет вражды страшнее, чем если подобное, сталкиваясь, борется с подобным, с равными мотивами и равной силой.
Да и Мейтленд из Летингтона, второй человек при дворе, государственный секретарь Марии Стюарт, тоже протестант. Но поначалу он становится на ее сторону. Мейтленд, будучи человеком тонким, гибким и образованным – «flower of wits»[25], как называла его Елизавета, – в отличие от Меррея любит власть без чувства собственничества и гордости. Его, как дипломата, радует лишь запутанная и запутывающая игра политиканства и интриг, искусство комбинаций; для него дело не в принципах, не в религии и отчизне, не в королеве и королевстве, а исключительно в виртуозном искусстве участвовать во всем и по собственному желанию связывать или развязывать узелки нитей. Он испытывает странную личную привязанность по отношению к Марии Стюарт – одна из четырех Марий, Мария Флеминг, станет его супругой, – но при этом не верен и не неверен ей по-настоящему. Он будет служить ей до тех пор, пока ей будет сопутствовать успех,
Плод остроумия (
