собраться на католическое богослужение в первое воскресенье, в своем собственном доме, в Холирудской часовне, как к самым дверям подкатила науськанная толпа; у пономаря, намеревавшегося отнести к алтарю освященные свечи, их отняли и поломали. Все нараставшее ворчание толпы требовало устранить, а то и вовсе убить «священника, служащего божкам», крики против «сатанинской службы» становились все более и более настойчивыми, в любую секунду мог начаться штурм церкви в собственном доме королевы. К счастью, лорд Меррей, хоть и сам был приверженцем протестантской церкви, вышел к фанатичной толпе и закрыл собой вход. После торопливо завершенного богослужения он отвел напуганного священника в целости и сохранности в свои покои; открытое противостояние было предотвращено, авторитет королевы удержан, хоть и с трудом. Но веселые празднества в честь ее прибытия, «joyousities»[26], как мрачно насмехается над ними Нокс, к вящей радости последнего, грубо нарушены: романтично настроенная королева впервые ощущает сопротивление действительности в своей собственной стране. На это оскорбление Мария Стюарт ответила вспышкой гнева. Приглушенное ожесточение выплеснулось в виде слез и резких слов, что снова высвечивает ее пока что не до конца прояснившийся характер. Эта молодая, с ранней юности избалованная судьбой женщина в глубине души нежна, уступчива и обходительна; начиная с первых лиц придворной знати и до последних камеристок и горничных, все хвалят ее приветливый, негорделивый и сердечный нрав. Она умеет расположить к себе всех, поскольку не настаивает на своем высоком происхождении перед всем и каждым, а благодаря естественной мягкости дает возможность забыть о своем высоком положении. Вот только в основе этой щедрой сердечности лежит сильная уверенность в себе, невидимая до тех пор, пока никто на нее не посягает, но прорывающаяся со страстью наружу всякий раз, как только кто-то осмеливается возразить или восстать против нее. Эта поразительная женщина часто умела прощать личные обиды, но никогда – нарушения ее права как королевы.
Поэтому она не собиралась ни мгновения терпеть это первое оскорбление. Подобную дерзость следует душить на корню. И она знает, с кем это связано, помнит об этом бородаче из еретической церкви, который настраивает народ против ее веры и который погнал эту толпу в ее дом. Королева тут же принимает решение как следует проучить его. Ибо Мария Стюарт, с детства привыкшая к королевскому всевластию во Франции, к повиновению, выросшая с чувством божественной милости, не может представить себе, чтобы подданный, кто-то из граждан, ей возражал. Она готова ко всему, кроме того, чтобы кто-то осмеливался открыто и, более того, невежливо возражать ей. Зато Джон Нокс готов на это, причем готов с радостью. «Почему меня должно пугать красивое лицо благородной дамы, если я смотрел в глаза столь многим разъяренным мужам и ни разу не испытал неподобающего испуга?» Он с восторгом мчится во дворец, ибо для фанатика истинная радость
Увеселения (
