тут я вспомнил другой грохот – как ее девчонка, Алиса, прошлой ночью рассыпала в дворницкой ножи, и вскочил как ошпаренный. Хотя Генка обещал, что топиться или резать вены эта полоумная Жасмин сегодня точно не будет, – но выпускать ее из виду мне не хотелось. Только сейчас я наконец по полной заценил парафраз дематериализовавшейся Петровны: «На улице скоко хошь вешайся, а не у меня в квартере»… Бессмертные слова!
Я решительно больше не хотел видеть эту дуру с экзотическим именем… вынимать ее из петли, подтирать блевотину или волноваться, пошла ли ее дочь в школу… хотя сегодня, кажется, была суббота и никому никуда не нужно было идти. И все же, несмотря на выходной, мне захотелось немедленно куда-нибудь смотаться, оставив в одиночестве ту, что бродила сейчас в недрах моего жилища, велев ей захлопнуть за собой дверь, а вернуться ближе к вечеру – когда и ее самой, и ее потрепанного имущества в складках местности уже и дух простынет.
– Доброе утро, – вежливо сказал я. – Давайте я вам кофе сварю?
– Не нужно… я сейчас уйду.
Спина у нее была такая же напряженная, как и голос.
– Спасибо вам… еще раз.
– Не за что, – ответствовал я сухо. – Ваша дочь сегодня ночевала у подруги. Ваш свитер пришлось выбросить.
– Ничего… вернее, спасибо, что вы… что я… Вообще-то я не пью, – выдавила она, по-прежнему стоя спиной ко мне.
– И не вешаетесь по пятницам? Или это был еще четверг?
– Это было… – вспыхнула она, однако сразу же взяла себя в руки, – не совсем правильное решение.
– И по этому поводу вы решили выпить? Потому что подумали и нашли правильное?
– А вы меня вынули из петли, а потом подобрали на улице, чтобы иметь право читать нотации? Это ваше хобби? По пятницам и субботам? Или это поднимает самооценку? Кстати, сколько я вам должна? Доктор на дом… внутривенные вливания… ночная сиделка… персональный психолог, наконец!..
– Я за вами еще и подтирал.
Она запнулась на полуслове.
– Простите, – тихо сказала она. – Я сама не знаю… что на меня нашло… вчера… и позавчера… и пять месяцев назад, когда я просто бросила все и… и уехала…
Глаза у нее были не карие, как я предполагал, а синие. Пронзительно синие. И очень блестящие от набежавших слез.
Жасмин: консультант по контенту, или Два кармана украденной гречки
Я выпрямила спину и чуть не застонала – в поясницу будто вбили железный штырь. Руки тоже сводило, даже ночью я дергала ими, словно повторяя бесконечное: раз – раскрыла, два – подставила пакет, три – заклеила и налепила веселую блямбу – заяц, играющий на гармони, а поперек всего написано: «Супермаркет “Дешевочка!” Ниже цены – веселее жизнь!»
«Дешевочка»… Я закашлялась от пыли, которой в конце смены покрывалось все: волосы, одежда… пыль набивалась в нос, в легкие, в уши… кажется, даже в душу. Сама себе я тоже казалась блеклой и пыльной, как все вокруг: бесконечная подмокшая гречка, залежавшаяся пшенка, перловка
