И в наших руках твоя жизнь! – торжественно провозгласил представившийся Шаулом.
– А что, разве правосудие и лишение жизни – это одно и то же?
– Молчать! – тяжелый кулак Шаула опустился на стол с такой силой, что глиняная чаша едва не опрокинулась, забрызгав водой отшлифованную столешницу…
На крик в проеме широкой двери появились все те же легионеры, которые привели женщину на допрос, – отряд в светло-серых туниках, сверкающих серебром нагрудниках одного цвета с тяжелыми шлемами и ярко-красных плащах. Но, увидев недовольный взгляд «следователя» из Синедриона, воины тут же вышли обратно. В эту минуту сюда вбежал маленький испуганный писец с папирусами в холщовой сумке и тростниковыми палочками для письма в руке. Шаул смерил его мимолетным взглядом, и тот спрятался в углу, поспешно готовясь к скорописи.
– Я мог бы сломать тебе шею одним движением пальцев, – жестоко улыбаясь и шипя от злости, выдавил из себя тарсянин и посмотрел на свою широкую ладонь.
– Да, – покорно согласилась женщина в буром балахоне. – Но тогда для чего было приводить меня сюда? Ты же хотел что-то узнать?
Шаул, обезоруженный речью женщины, встал и, заткнув большие пальцы рук за широкий пояс, сделал несколько шагов вокруг стола.
– Я – иудей, – неожиданно выдохнул он, потерев пальцами короткую черную бороду. Его смуглое лицо совсем не напоминало о том, что еще полминуты назад багровый от злости чиновник готов был броситься на хрупкую гостью. – …И ты – иудейка. Мне бы хотелось что-то сделать для тебя. Отвечай на вопросы честно и не пытайся ничего скрыть от меня. Это сохранит тебе жизнь. Тебе это понятно?
– Да, господин.
– Обращайся ко мне «рав Шаул», я римский гражданин, но раввин.
– Да, рав Шаул.
– Ты поймешь, если я буду говорить по-гречески?
– Пойму, – односложно ответила женщина, с отрешенной улыбкой глядя на лучи солнечного света.
– Я буду задавать тебе вопросы на греческом, ты отвечай на арамейском. Твои ответы должны быть понятны любому члену иерусалимского Синедриона, будь он иудей или эллин.
– Хорошо, господин…
– …Рав Шаул! – еще раз рявкнул раввин.
– Хорошо, рав Шаул, – еще спокойнее повторила женщина.
– Итак, начнем! Как тебя зовут?
В руке писца заходила тонкая палочка, скрипя по длинному полотну папируса.
– …Как тебя зовут? – повторил Шаул.
– Мирьям.
– Откуда ты?
– Из Назарета, ты же знаешь.
– Не пререкайся, а отвечай! – сверкнул глазами грозный римлянин-тарсянин. – Сколько тебе лет?
– Сорок девять.
– Ты замужем?
– Я вдова.
– Как звали твоего мужа?
Ответа не последовало. Шаул уже собрался было вспылить в очередной раз, но Мирьям вдруг посмотрела раввину в глаза. Ее взгляд был чистым и беззлобным.
– Рав
