а миротечь: процесс, а не структура. Культура – тотальный флешмоб. Человек – протей, ризома, спонтанное нечто, на треть виртуальное. Все люди друг другу лишние и лишь потенциально свои, родные и близкие. Жидкий, текучий мир.
Нельзя не замечать, что традиционные литературные и медийные формы и средства теряют актуальность, отходят на периферию или, по крайней мере, оказываются все менее востребованы и становятся все менее выносимыми. Готовые смыслы и формы вызывают сомнение. Грандиозный масштаб повествовательных конструкций бывал сродни архаической величественно-иерархической планометрии жизни. Этой несоразмерной человеку гигантомании настает предел.
Обобщающая, продуцирующая общие смыслы литература уходит в сторону масскультовского мейнстрима, сплавляющего жанровые матрицы с модными идеосимуляциями (массовая литература, пиар, реклама, пропаганда).
Автор не может уже претендовать на общезначимость выражаемых им смыслов и ценностей. Его героическое эго («здесь стою и не могу иначе») обесценивается, выглядит шизоидной упертостью, «комплексом». Нет или почти нет и тех больших комплиментарных ему сообществ, для которых характерна тотальная солидарность, стабильная общность социального, мировоззренческого бэкграунда. И нужно иметь очень мощный, убедительно яркий талант, чтобы поспорить с веком и работать в русле старой, пересохшей реки без ущерба и без сомнений в качестве итогового продукта.
Под названием «роман» мы имеем сегодня что угодно. Актуальная литература – это авторский жанр. Актуальное произведение – своего рода иероглиф, предназначенный для уникальной коммуникации. Писатель – номад, дервиш, интуит, бродяга и даже попрошайка. Его метод – прикладная флюидоскопия, ловля черной кошки в темной комнате.
Что же, пришло время глобального релятивизма и беспринципной гибридности? Да нет. В диффузном брожении сомнительной эпохи не просто «остается место» личному выбору. Личный выбор чем дальше, тем больше генерализуется до перманентного способа жить – а литература, возможно, становится вовсе не пространством идеосимуляций, а последним прибежищем мыслящей личности в хаосе пиара/пропаганды и мороке визуализаций.
Повод ли это ликовать? Не всегда. Далеко не всегда. И лично я рад и любому удачному торможению, когда актуальный автор вдруг умудряется вписать в традиционный жанр существенные черты реальности. Впрочем, это часто означает, что сама реальность в каких-то своих сегментах отстойно-рутинна, иногда болезненно, – там и пасется литератор-ретроград, литератор-традиционалист, который все же берется за «современную тему».
Кризис доверия и его последствия
Понимание происходящего дается через осознание кризиса доверия, который имеет глобальный характер и распространяется в современном мире практически на все структуры и иерархии. Суммарный общественный капитал доверия существенно уменьшился и приобрел качество,
