всем виноват туннель. Вы уже успели побывать там? – Карло кивнул.
– Он не простой, этот туннель, – продолжал сеньор Гори. – Я бывал в других. Но ни в одном из них я не чувствовал себя столь же одиноким, ни в одном из них меня не одолевало такое же чувство невероятного отрыва от внешнего мира, как в этом чертовом Клыке. В любом другом туннеле ты смотришь на выход, и он успокаивает тебя, ты слышишь звуки с улицы, до тебя доносится теплый ветер. А в этом… Сеньор, в этом туннеле ничего не движется. Само время там остановилось. В нем не слышно ни шороха, ни отголоска эха. Он давит своей силой, отрезает тебя от мира, превращая в ничтожную букашку. Я мог бы заблудиться в этом туннеле, несмотря на то, что он всего-то с километр длиной. Я мог бы сам там пропасть. Поэтому и сбежал тогда. Да, я испугался. И мне не стыдно это сказать. Испугался, что произойдет нечто страшное, и был прав. О, как я был рад своему решению и как был опечален, что остальные не послушались меня. Я целовал статую девы Марии каждый день и благодарил за то, что она позволила мне остаться в этом мире. Но в благодарностях я обращался к ней с вопросом, вернет ли она обратно тех несчастных? Сделает ли она их такими же счастливыми, как меня и моих близких?
– Вам, наверное, было очень тяжело, – попыталась успокоить мужчину Кристина.
– А знаете, ведь меня даже обвиняли в том, что я спрыгнул! Кое-кто даже подозревал меня. И полиция допрашивала. А что я мог им сказать, сеньор? Что только я один из всех почувствовал ужас, какого прежде никогда не испытывал? Да меня лихорадило, словно у меня тиф! Их улыбающиеся, счастливые лица… Они были так беззаботны! Они ничего не подозревали. Я выглядел безумцем среди них. Все повторял, что нам надо бежать.
– Может, вы слышали какие-нибудь необычные звуки, перед тем как поезд зашел в туннель? – Карло пытался нащупать хоть маленькую зацепку в эмоциональной тираде старика.
– Я слышал только стук своего сердца. Именно оно оказалось правым. Клянусь святой Эуфемией, мое сердце спасло меня в тот день, когда я бежал оттуда, что есть ног.
В комнату вошла сеньора Гори. Улыбнувшись присутствующим, она присела рядом с мужем и бросила неодобрительный взгляд на бутылку с вином. Она была очень красивой, яркой женщиной, даже на закате лет. Энцо, будто не заметив ее, продолжал:
– Я ничего не слышал и не видел с того момента, как спрыгнул с подножки в этот густой туман, который закрыл небо, изменил весь мир вокруг, я не мог понять, утро сейчас или ночь. Я просто знал, что это – моя остановка, что мне нельзя ехать дальше. Баста! И я счастлив, что послушался тогда своего сердца и смог остаться рядом со своей Розой, – и он обратил взор на жену.
– Роза, моя жена, – возвестил он, словно только что вернулся в реальность. – Теперь уже жена. Bella, non è vero?15 Тогда она была моей девушкой. Она была моей моим диким цветком, который нужно было оберегать, я не мог оставить ее одну.
Карло и Кристина улыбнулись, глядя на стариков, которые будто были единым целым.
– Я
Красавица, не правда ли? (итал.)
