либо хотя бы отказа в виндикационном иске, если бы он был заявлен.
Однако эти аргументы суд кассационной инстанции хотя и слышал, но класть в основу своего отношения к делу явно не собирался. В то же время и истец не нашел никакого способа усилить свою позицию, повторяя снова и снова только то, что городские власти не имели права распоряжаться федеральным имуществом. При этом исковую давность предлагалось считать с момента регистрации права собственности за ответчиками – суждение совершенно вздорное, но весьма часто применяемое судами в защиту публичной собственности, несмотря на то что истец утратил владение много лет назад (обычно в эпоху приватизации, в начале 1990-х гг.).
Нашей победой – а скорее победой здравого смысла и простых приличий – оказалось то, что основанием отмены судебных актов было предложение суду выяснить начало владения своими объектами ответчиками, причем каждым из ответчиков, как момент начала исковой давности. Решение суда первой инстанции тоже было отменено.
Понятно, что это был минимально возможный удар по позиции ответчиков, хотя по крайней мере один вопрос – о ничтожности сделок о реконструкции – и был окончательно решен в пользу истца. Но у меня с самого начала и не было надежды на иное решение этого вопроса.
При новом рассмотрении дела суд уже довольно уверенно ориентировался в обстоятельствах начала и последующего осуществления владения ответчиками своими помещениями. Привычное ограничение спора признанием сделок о распоряжении имуществом ничтожными было преодолено. Нужно заметить, что это происходило тогда не только в нашем процессе, но и во всей арбитражной практике. Завершались многолетние споры, когда-то начатые нами в конце 1990-х гг.; многие идеи, которые тогда вызывали у моих научных оппонентов отторжение, через 10 лет стали уже вполне прикладными.
Теперь уже одно только выяснение недействительности сделки не предрешает решение спора о принадлежности объекта. Другие факторы нужно учитывать: владение и его длительность, добросовестность приобретения, фактическую и юридическую возможность истребования вещи. Если же истец настаивает на том, что достаточно обосновать ничтожность сделки о вещи, чтобы вернуть себе право собственности, это должно рассматриваться судами как необоснованный иск. Чаще говорят о том, что выбрано ненадлежащее средство защиты.
Такой довод привел суд и в нашем деле.
Хотя более простым и очевидным оставался все же аргумент о пропуске истцом срока исковой давности.
Собственность, человек, вещь
Лет двадцать я занимался теорией права собственности. Предложение заняться ею было сделано замечательным цивилистом и деликатнейшим человеком проф. В.А. Рясенцевым, с которым я состоял в долгой переписке. К сожалению, после множества переездов я потерял стопку полученных от него почтовых карточек, тесно исписанных, с последними строчками, помещенными
