предназначенная к закланию, стал священным. Немного смелее они писали об истории собственности, о ее римском и феодальном прошлом, как это видно из книг акад. Венедиктова.
После его книг 50-х годов, выводы из которых мне, честно говоря, со студенческих лет не казались, скажем так, захватывающими, ничего серьезного об этом предмете написано не было. Интересного же не было написано и до того. Видимо, этим и объясняется рекомендация В. Рясенцева.
Первый набросок того, что потом выросло в книгу, я опубликовал при сочувственной поддержке Владимира Александровича в конце 80-х годов в журнале «Правоведение» в виде небольшой статьи. В ней многие идеи, которые я потом так или иначе развивал, были уже обозначены. Наряду с традицией обязательного цитирования «классиков марксизма-ленинизма», которая в то время уже заметно слабела, оставалась, однако, традиция обоснования теоретических идей философскими выкладками. Наиболее заметным явлением такой теоретической работы можно считать известную в советское время книжку С. Братуся начала 60-х годов о предмете гражданского права. Учитывая, что эта выдающаяся по напряжению в извлечении цивилистических идей из марксистской теории книга сегодня не очень востребована, можно сказать, что значительную часть наших усилий мы, наверное, тратили напрасно.
В процессе работы над статьей я довольно быстро сместился от «Капитала» к «Философии права» Гегеля. Тогда я только начал понимать то, что впоследствии стало яснее. Юридические идеи Маркса, в основном изложенные в гл. 23 первого тома, представляют собой реакцию на «Философию права». Это хорошо известно. Но можно заметить и другое: Маркс пытался преодолеть гегелевские идеи о праве, и, как мне кажется, ему это не удалось. Во всяком случае, в таком важном пункте, как удаление из юридической связи воли человека и обнаружение в ней объективного начала, ничего убедительного не было показано. Можно много говорить о явлении объективного в обществе в целом, но право – это всегда явление воли частного лица, это всегда явление субъективное. Следовательно, и собственность – всегда только право и всегда только субъективна. Никакой объективной собственности нет. В материальном мире, где существуют вещи, есть только собственность юридическая, а в том мире, где нет вещей, а есть капитал, рента, процент и пр., нет собственности. Собственность бывает только на вещь. На идеальный феномен собственности быть не может (опускаю здесь тривиальный вопрос об интеллектуальной собственности).
Как-то мало обращали внимание на то, что вещь – понятие только юридическое. Физики имеют дело с телом, экономисты – с товаром. Что такое вещь, должны сказать юристы, но, оказывается, до сих пор не сказали.
После обнаружения этого странного молчания и после многолетних размышлений я предложил и свое определение вещи. Это материальный объект, которым можно владеть. Поэтому становится понятно, почему планета или атмосферный воздух – не вещи, хотя они материальны. Понятно
