Энрике. Из-за него я здесь, в Сакраменто.
И вот я любуюсь неровностями римской дороги, говорю «грацие» улыбающемуся официанту, отдыхаю. А как иначе?
Через полчаса я окажусь у Энрике и буду укладывать старичка спать.
6
На следующий день в Тренто мы приехали вместе: я, Андреа, Паола. Встретив в коридоре человека в форме санитара, я даже не сразу признала в нём врача Энрике. Зато он меня вспомнил, подошёл, поздоровался и будничным тоном сказал, что у Энрике – рак лёгких.
Паола, услышав это, демонстративно схватилась за сердце. Да что это с ней? Наверное, статус будущей графини вскружил ей голову.
– Не пугайтесь. С этим диагнозом он сможет ещё прожить, – обнадежил Паолу врач. Обнадёжил ли?
Больничная палата, куда поместили Энрике, на первый взгляд, сильно отличалась от наших палат. Койки на колёсиках со всех сторон прикрыты шторками. Тихо.
– А если мы денег тебе на дорогу дадим? Ты уедешь? – перестала притворяться в этой тишине Паола. И мне захотелось остаться в этой палате навсегда – лишь бы избавиться от её вопросов, а, точнее, от чувства стыда за неё. Ну, зачем она устраивает разборки в больнице? Услышать же могут!
Как она не понимает, что я не брошу Энрике! И дело не в моих меркантильных планах выйти за него замуж и получить наследство. Есть ли они, эти планы? Просто ехать мне некуда. Ну, не назад же, не в Реджио! Там меня никто не ждёт. Все мои итальянские бабушки умерли. Искать новых? Да не хочу я больше так работать! Податься в Россию? Встаёт вопрос денег. «Дорожных» от Паолы не хватит. А самое главное: Энрике – мой друг. Я не могу оставить его с ними.
А Паола и Андреа тем временем сказали:
– Мы поехали по делам! Договорились – ты в коридоре будешь ночевать.
Вздохнула с облегчением. Как хорошо, что они уехали. Так обрадовалась этому, что даже не заметила, как люди за шторками стали шевелиться. Послышался кашель Энрике.
– Ну, что, милая? Когда пойдём в мэрию? Жениться! Надо до смерти успеть! – Энрике засмеялся, и смех его перешёл в кашель.
– Вот выпишут вас из больницы, и побежим в мэрию, расписываться. – Зачем я так ответила? Старики, которые жили за другими шторками, оказались вовсе не глухими, тут же окрестили нас «женихом» и «невестой».
Приятно оказалось находиться в этой палате. Стариков я не видела, лишь слышала их кряхтение. И, что удивительно, запахов никаких здесь не чувствовалось. Ни лекарствами не пахло, ни хлоркой. Возможно, всё дело в клеёнчатых простынях, которыми застилают койки? Кстати, в палате оказалось шесть коек.
Все старики были больны раком. У кого-то это был рак желудка, у кого-то – мочевого пузыря.
Медсестры улыбались мне и ещё одной сиделке:
– Повезло вам! Они, в основном, спят. На обезболивающем. Работы с ними мало.
Кроме меня,
