авторством Майка Броуди, над Виртуальным Президентом, возвышался ассигнационный нимб – кружась безликим парадом планет прямо над глиняной головой, не давая забыть безродным casati об абсолютном авторитете выбранного этой весной виртуального бога…
Ко мне, незаметно, со стороны алтаря и собранных из наконечников стрел племени каннибалов «Бачесу» – большого концертного органа, подошел довольно усталый и очень испуганный Унабомбер, абсолютно голый, лишь в синего цвета туфлях (очень высоких туфлях, туфлях а-ля барные стульчики, высоченных туфлях-небоскребах, дизайнерских туфлях с россыпью сверкающих страз, туфлях для королевы рок-н-ролла); ярко красные пухлые губы, развратным природным богатством украшавшие нежное лицо американца, цветом топленого молока, взращивали в моей голове грязные мысли об оральном сексе; в хрупкой руке, непризнанный миром гений, уверенно сжимал Коран, который, звенел мелодией эротического оккультизма, хитами британской рок-группы «Колыбель Разврата»…
– Ты можешь поджарить нам пару бургеров, Эй Джей? – ртутной паутиной своего нелогичного беспокойства, выдавливал в юное утро Теодор, грустно опустив свой потухший взгляд в пол, на беспорядочно разбросанные, раздутые сыростью тела, прочитанной миллионы раз, антиисламской и антисионистской литературы; холодное оружие и патроны – валявшихся под ногами…
На часах было шесть часов утра, без семи минут шесть…
– Могу, – проглатывая тонкую плоть красного цвета вишни, утонув в открытом настежь холодном окне, спокойно парировал я, не повернув головы. – У меня как раз есть отличный говяжий стейк, лучший в Ирландии, купил вчера, перед отъездом из Белфаста, в баре «Электрическая Шлюха», у Дуэйна Оллмэна, торговавшего за прилавком… празднично одетого в костюм Санта Клауса, в канун Сочельника. Он выбрил себе узоры на висках и покрасил волосы в белый цвет.
– А какой сегодня день? Пятница? – обеспокоенно уточнил математик, резко обхватив своими огромными руками свою не причесанную голову.
Я утвердительно кивнул, затянувшись вкусом мармеладного «джойнта», обжигающего мои вены солью своей запрещенности…
– Тогда, не буду, – устало бросил в пространство Теодор, улетая неоновым светом, бьющим из самого начала длинного коридора…
– Не волнуйся, Святой Франциск тебя простит, – мысленно кинул я в ответ, не произнося ни слова…
«Я индзи-сан в этом мире, Эй Джей» …
Я со звериной жадностью вглядывался в любую незначительную деталь моей съемной квартиры, пытаясь понять, отдыхающим разумом, запомнить, задыхающуюся картину невероятного абсурда виртуальной реальности, придуманной Голландцем, медленно пожирающей растоптанные флаги экономических, политических и культурных центров мира, устанавливая на территории своего геноцида свои – La regle du jeu; свою – правду (правда – нелепый космический Секстет Сейферта, группа продажных
