В шестикомнатной квартире Казанцевых на улице Усачёва они встречались так же редко, как и у священника в квартире или в загородном доме, и при виде друга Дмитрий, по вечерам всегда усталый, мрачный и с поджатыми губами, осветился радостью.
От ухоженной бороды отца Николая тянуло мягким, как хвоя, одеколоном. Дмитрий смотрел на священника так, будто был ему бесконечно благодарен, и сам удивлялся этому чувству. Гость выглядел смущённым и даже подавленным. Он не сразу заговорил и не сразу приподнял до пояса подарок:
– Надеюсь, ты понимаешь, Дим, что это чисто символическое. Принятое у приличных людей. Мою истинную благодарность, я обещаю, ты почувствуешь без всяких подарков.
– Я верю тебе, – сказал Дмитрий.
– Знаю, подарочные бутылки ты открываешь не раньше, чем через два года, – улыбнулся священник.
– Да почему, на Иркин день рождения как раз и откроем. – Дмитрий осёкся, увидев жену через арочный портал. Ирина сидела за столом, читала планшет. На мужа глаз не поднимала. Дмитрий повернулся к отцу Николаю, отошедшему к зеркалу, потом снова посмотрел на Ирину.
«Знает», – мелькнуло в голове, и состояние победной эйфории, сохранявшееся весь день после разговора со Славой и усилившееся при встрече с отцом Николаем, на несколько мгновений сменилось болезненно свербящей досадой.
– Приветствую. Надеюсь, человек не скучал тут, пока меня не было? – приметив чайные чашки и несколько вскрытых коробок конфет на столе, Дмитрий быстро взял себя в руки.
– Не скучал, Дим, идите сюда, садитесь, – ровным голосом, не отрываясь от планшета, сказала Ирина.
– Всё прекрасно, Дим, – заверил хозяина отец Николай.
– Выпить надо бы, – предложил Дмитрий.
– Я не очень хочу, – сказала Ирина. – А Коля за рулём.
– Я ещё не отпустил Артура Михалыча, он отвезёт. Выпьем.
Ирина встала из-за стола, ушла на кухню, хлопнула дверцей буфета. Вернулась с бутылкой коньяка. Отец Николай любовно осматривал интерьер гостиной. Дмитрий повесил пиджак на спинку стула, заглянул в планшет жены и слегка скривил губы. На экране было открыто сообщество любителей творчества Макса Фрая во «ВКонтакте».
– Мы пьём за большой грех, Дима, – серьёзно сказал священник, когда Ирина разлила коньяк. – Даже меня, верующего человека, жизнь заставляет праздновать совершение греха. Но этот грех нам простится скорее всех прочих.
Дмитрий с улыбкой поморщился:
– Предлагаю выпить за то, чтобы так происходило всегда. Чтобы летела шерсть клоками… дальше ты знаешь.
– Со всех, кто лезет на добро, – отпив из бокала, сказал отец Николай. – Да, я знаю это стихотворение Куняева. Мне оно всегда казалось таким удивительно полновесным выражением распространённого с древних времён заблуждения. Оно в чём-то даже кощунственно. Вспомни, что там дальше. От имени добра говорят злоба,
